Эти взъерошенные после выступления волосы, эта ухмылка, блеск в глазах .Господи, как же он был хорош! Я была готова обхватить его шею руками, прижать к себе и больше никогда не отпускать. Я хотела, чтобы его дыхание было моим, как и вся его жизнь. Это болезнь. Это ненормально так хотеть человека. Хотеть, чтобы он был только твоим и ничьим больше. Я знала, что он запал мне в душу. Он был другим, не таким, как все те парни корейцы, с которыми меня пыталась свести моя омма.
Те были такими скучными, такими...правильными. Они все чтили традиции, но никто не хотел понимать, что я выросла не в Корее, я выросла в Америке и здесь все устроено совсем иначе. Не было запрета в школе на романтические отношения, не нужно было кланяться тем, кто был тебя страше даже несмотря на то, что он тебе не нравился. Мне нравилась свобода действий. Наверное, именно поэтому я не хотела признаваться ему и самой себе, что привязана к кому-то. Я не хотела этого. Или хотела?
Я сидела на своем месте, наблюдала, как он медленно двигается в мою сторону, слышала, как он сказал слова, который заставили меня рассмеяться.
— Я что, похожа на шестнадцатилетнюю девчонку? — я слегка наклонила голову и продолжала не отводить от него взгляда.
Я видела, сколько девушек были околдованы им. Он был умны, сильный, красивый. Самый настоящий обаяшка. Потому что не будь он таким, меня бы сейчас здесь не было, и я бы не смотрела его выступления на ютубе перед сном, не слушала бы песни, когда ехала на работу. Об этом он не знал. И я надеялась, что не узнает.
Но меня бесил тот факт, что он не считался с моим мнением. Он мог бы хотя бы спросить моего разрешения прежде чем постить ту фотку. Мне было бы приятно лишний раз услышать его голос. Да, он был занят, ведь он звезда, но это заняло бы всего пару минут! Или он просто решил, что он главный? Нет, детка. Так не пойдет. Я хочу чтобы мы вместе решали.
Мы. Так приятно было произносить это хотя бы в собственных мыслях. И стоило мне растаять, я мысленно приказала взять себя в руки, контролировать себя, но как же это было рядом с ним сложно. Тем более, что Эш подходил ко мне все ближе. Я все отчетливее ощущала его запах, который так сводил с ума.
Я была действительно больна, потому что когда покупала подарок отцу, пыталась найти тот самый запах, который исходил от Эша. Нет. Я не настолько придурошная, чтобы дарить этот запах отцу. Это верх извращения! Я хотела побрызгать его на футболку, в которой спала. Мне хотелось ощущать его присутствие, когда я засыпала. Мне хотелось, чтобы он был рядом. Но понимала, что это практически невозможно.
Ему повезло, что его менеджер не прознал по нас, иначе у меня не было бы даже такой возможности как сегодня. И это било в самое сердце. Я хотела другого.
Я хотела беспрепятственно встречаться со своим парнем. Готовить вместе с ним завтрак, носить его одежду, потому что она была бы куда теплее и удобнее, чем моя собственная. Я бы хотела иметь возможность обнять его и поцеловать в любой момент, когда мне захочется. Я готова была тратить свое время, я готова была пожертвовать своей свободой ради этого. Мы бы ходили вместе на фестивали, завели бы собаку и по утрам спорили, кто пойдет с ней гулять, потому что обоим было бы лень вставать так рано. Я хотела этого. Хотела просто быть счастливой. Разве это много? И я хотела, чтобы это не освещалось где-нибудь в интернете, если я сама бы этого не захотела. Мы б не захотели. Но Эш не мог мне этого дать.
Папарацци были на готове всегда. Им нужен был материал, чтобы сливать его газетам или фанатам. Это была их работа, я все понимала, но я не хотела попадать в объективы их камер. Не со своей работой. Если бы мое начальство узнало о том, что я вижусь с публичной звездой и могу попасть в какую-нибудь желтую газетенку в статью с не самыми приятными слухами, меня бы могли уволить. А я хотела быть там, где я была сейчас.
Но он не мог этого понять! Верне, говорил, что понимает и готов поддерживать, что восхищается моими стремлениями, но его поступки говорили об обратном. И я снова разозлилась несмотря на то, как мне хотелось вскочить и поцеловать его, пока никто не видит, пока я могу позволить себе думать, что он мой. Нет. Он был моим. Я это знала. Иначе зачем все эти фото в личных сообщениях? Он хотел, чтобы я ревновала. И я ревновала, черт побери!
— У нее даже имени нет? Бедняжка, — я театрально надула губы и стала изучать свой маникюр. Пора бы было уже записаться к мастеру. Ногти порядком отрасли, и я бы с удовольствием разукрасила своими ноготками личико той сучки, которая посмела встать рядом с моим парнем и осмелилась прикоснуться своими подушками вместо губ к его щеке. — Ее фото ты тоже выставил на всеобщее обозрение, малыш? Если так, то тебе стоит позаботиться о ее безопасности, — улыбнулась я, поменяв ноги местами, пытаясь сделать это максимально целомудренно, потому что светить трусами даже перед ним я не собиралась. Слишком леди для подобного. Хотя увидеть его реакцию было бы весьма любопытно.
Я подняла на него взгляд снова лишь тогда, когда он уперся руками в подлокотники. Его дыхание щекотало кожу, а запах стал сводить с ума еще сильнее. Пришлось закусить губу, чтобы не совершить глупость, за которую мне потом придется отвечать своей гордостью. Не слишком высокая цена за сладкий поцелуй, пускающий слабость в тело, подобно яду. Но такой я я бы хотела принимать ежедневно до конца своей жизни.
Соскучилась ли я? Да, черт возьми! Если бы не та фотография, мы бы сейчас не были в таком положении. Я бы сейчас уже зарывалась пальцами в твои волосы и заставляла дышать собой. Сейчас бы свет в этой комнате не был таким ярким, и мы бы не тратили столько слов. Сейчас бы мои руки изучали твое тело как в первый раз, сейчас я бы упивалась твоей реакцией и улыбалась в губы. Заставляла бы тебя содрогаться каждый раз, когда мои губы ласкали бы кожу шеи и уши. Я знала, что сводило тебя с ума. Я была лучше той девчонки. И ты это сам знал, иначе бы сказал охране, чтобы они вышвырнули меня, ведь так?
Поиграем снова, мой котик?
Я приблизилась к его лицу, чувствуя, как завожусь от осознания, как сильно он вцепился в подлокотники кресла. Я бы хотела, чтобы на их месте была я сама. Хотела бы, чтобы он сжимал меня так в своих объятьях. Мне нравилось, когда он ревновал. Он становился таким сексуальным, что я не могла держать себя слишком долго в узде. Но сейчас я должна была это сделать. Должна была показать, кто у нас главный, в чьих руках контроль. Хотя какой мог быть контроль, когда речь была о чувствах?
— Я... — специально сделала паузу, чуть приоткрыв губы и посмотрев на его. — должна... — пальцы цепляются за край его футболки и сжимают ткань, пока я кусаю нижнюю губу и притворяюсь невинной овечкой. Как же хочется дернуть его на себя и наплевать на обиду и злость, на намерение проучить этого самодовольного мальчишку. Но сегодня у меня другие планы, несмотря на то, что я буквально кожей ощущаю, как его тело вспыхнуло жаром от близости. — Должна тея разочаровать, — я резко толкнула его в грудь, заставляя отстраниться и довольно быстро поднялась со своего места. Пока я непринужденно поправляла юбку платья и прическу, слегка наклонившись к зеркалу, наблюдала через отражение, как меняется выражение его лица.
— Просто хотела посочувствовать твоей новой пассии, — я развернулась к нему лицом, облокотившись на туалетный столик. — Ей же ведь придется иметь дело с тем же, с чем имела дело я. И ей еще повезет, если ты выложишь ее фото в том же ракурсе, что и мое. Если только твой мозг не начнет работать нормально и ты не начнешь думать о ком-то кроме себя.