Весь мир сужается до болот.

Место её силы и погибели.

Феи спорят между собой, а Малефисента лишь хмурится. Самый главный звук её голоса мести заглушает чужая болтовня: черный или красный. В самом деле, какая разница? В последнее время она не различает интонации других фей, прислушиваясь к собственным ощущениям: болота живут. Каждое существо стремится вырваться вперед, показав то, на что способно. Это как в плетении паутины: паук всегда знает, когда и в какой прогрессии запутать свою сеть, чтобы наживка попалась.

Она знает, когда это происходит. Самая маленькая мошка зацепляется за тонкие лезвия и вязнет. Скрипит своими мелкими крылышками и трепещет: так рождается надежда. Как будто бы её сил хватит на то, чтобы выбраться. Этот краткий миг между хищником и жертвой обычно в слухе хранительницы болот отдаёт зеркальным поскрипыванием: вот сейчас натянется паутина и жертва сама запутается. Карабкаться приходится не долго. Пауки расставили свои сети и то мелкое, что попалось в них обычно долго не дергается. Сил не хватает. Натягивается паутина, словно тетива охотника: со скрежетом, выпуская определенные феромоны, жертва путается лапками, застревая в сладком плене паутины и когда силы пойманной оказываются на исходе всё случается.

Паук настигает свою жертву смыкая острые щупальца.

Малифесента каждый раз вздрагивает, как будто он сидит на её плече и плетет ту самую паутину... Моргает медленно, слушая мерный певчий голос с болот и пальцами по коре дуба проводит не спешно. Куда ей торопиться? Время на болотах текучее. Вязкое. Она знает, как можно долго выжидать свою цель, скрываясь в пучине ветвистых деревьев. Этот симбиоз позволяет с природой становится на "ты", исчерпывающе изучая своим подсознанием каждый корень и лист. Паутина становится слишком вязкой, мерцает на солнце и приманивает мелких мушек на свою незамысловатую сеть. Когда в неё попадается мелкая наживка, она прыскает смешком удовлетворения: он дождался. Рикки так долго охотился, потирая лохматые лапки, что это ожидание стало для неё личным спором и квестом. Если в такую сеть не попадется хоть кто-то, кто имел какой-то разум, они поспорили, быть беде. Не для хранительницы болот уж точно, а для того, кто спор заключил, всеми своими лапками теперь празднуя победу.

— Не зазнавайся! — игриво тянет слова королева болот видя результат. Что-то дёргает её непомерной силой назад. Словно не было этой лесистой лёгкости и спора, в котором каждый знал, где победит. Фея отвлекается от привычной рутины и принюхивается. Золотистый пестростцвет рядом сворачивает свои ароматные бутоны, а паук, мерно уплетающий пойманный мотылек покрывается паутиной слишком быстро.

«Что-то не так.»

Сигнальный маячок в сознании срабатывает слишком быстро. Стремительнее чем собственные крылья, совравшие хранительницу болот с привычных дел.

Сила притяжения быстрее, чем чей-то рваный крик.
Быстрее чем негодующее клацанье лианы.

— Не там режешь, путник, ей щекотно? — с шелестом усмешки опускается в зоне разразившейся бойни, донося до человеколистника своё прибытие холодным, резким порывом ветров от широких, черных крыльев. Не спешит помочь видя, как незваный гость столкнулся  с самым настоящим "чудовищем", затягивающим его по пояс в свои смертельные объятия. Зачем спешить, если он сам для себя выбрал путь?

Отредактировано Maleficent (2024-04-08 09:49:31)

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Болота.

Как же широко они простираются по всей границе своим лесистым, туманным простором, поджимая массивными кронами деревьев ту самую границу, пересекая которую, окажешься всенепременно на человеческой земле. Запретные владения, что приносили беды из года в год. А там если повнимательнее присмотреться на бесконечной линии горизонта возвышается замок. Тот самый, в который хотел так попасть некогда бедный мальчишка Стефан, обычный сын пастуха, спящий в сарае, не имея и гроша за спиной.

Сегодня до появления в сердцевине её родного дома чужака, переговоры сверчков были слышны на просторах земель топких болот особенно ярко: клокочущий, шуршащий звук, когда мелкие, жёлтые крылышки потирались о длинные лапки, создавая пружинистый отклик между собой. Ветер слегка покачивал кроны деревьев, чуть светлые облака виднелись на небе. Привычная гармония здешних мест была нарушена. Малефисента выросла здесь. Срослась корнями собственной души с каждым листиком, мягкой кувшинкой, реками и озерами, всеми болотами и даже Грустным холмом, куда обычно стекались существа, меньше всего излучающие радость, свечение и добродушие. Она знала каждый уголок волшебного мира, чей частью являлась от кончиков пальцев до самых пят. Природа и магия вокруг резонировала с ней, перемежаясь хрустальной мелодией. Чуткий слух улавливал любое изменение в воздухе: будь то феи-русалки, начавшие возню в правом речном протоке, или демоны-каменщики, плавно передвигающие своими щупальцами по Нилу широкие, серые образования для правильной фильтрации. Изначально грязная и мутная жижа, стекающаяся со всех узких впадин и ямок, становилась кристально чистой только благодаря этим трудолюбивым существам.

С виду они были очень грозными, ворчливыми и предпочитали держаться от простодушных пикси подальше, променяв любознательность и непосредственность на кропотливый, ежедневный труд. Топкие болота были отдельной, несравнимой экосистемой, в которой каждый представитель магического мира нёс вою важную роль в развитии и процветании. Когда на родных землях царила гармония и покой, духи стражники молчаливо стояли на своём посту возле границ, недвижимые, почти как обычные деревья и кусты, сливаясь с общим, живописным фоном изумруда зелени и фауны. Но стоило какому-то любопытному путнику забрести без спроса и разрешения, держа в руках опасное оружие, преследуя свои далеко не честные цели, всё превращалось в защитный рубеж, где каждый житель топи начинал активное нападение в желании уничтожить и обезвредить то, что может навредить. Ещё будучи совсем ребенком, маленькой крошкой с короткими крыльями и совсем мизерными рожками, Малефисента не догадывались, сколько раз пытались её родители установить и поддержать хрупкий мир между ними и людьми. Те вечно пробирались к болотам и старались навредить: разворовать, иссушить, поджечь и умертвить всё, что таким огромным трудом приходилось поддерживать и совершенствовать. И каждый раз такие долгие, внушительные переговоры приводили лишь к временному затишью, когда волшебный народец мог выдохнуть и перестать находиться в постоянном страхе за свою жизнь и жизнь близких.

Ядовитая тентакула явно не желала уступать в начавшемся сражении с тем, кто сюда явно пришёл не с добрыми намерениями уж точно. Вытягиваясь в полный рост и разрастаясь на глазах от каждого нового, свистящего движения незнакомым ранее орудием вора, лиана-защитник всем своим видом давала понять, что подобраться тому к магическому цветку у него получиться разве что по кускам, когда множество мелких, зубастых усиков задавят упорного мальчишку своим количеством, вобрав всю его энергию в себя, опутывая практически по пояс. Земля под ногами незнакомца стала более рыхлой, превращаясь из обычного вида в самое настоящее болото, скрывая в недрах мягкий, травяной ковер, бурля и чавкая. Малефисента хмурится, как только слышит не знакомое для себя сравнение, сорвавшееся с тяжелым дыханием вора, под очередной взмах орудия.

«Ублюдо... какая?»

Не спешит, безусловно, помогать, прислушиваясь к ожившему холму чёрной, летучей мыши, который самостоятельно без её воли и магического воздействия, мог обезвредить и перекусить самозванцем. Небольшая морщинка задумчивости пролегла меж тонких, ярко-очерченных темных бровей, пока бедолага в молоко рубил лиану, что от нового удара становилась только ещё больше и там, где слетало три её части, появлялось шесть, более голодных, быстрых и злых.

— Это не травка, сударь, а изумрудная, ядовитая тентакула, — до сих пор не поняв смысл сказанного определения парнем, поправляет его с важным видом хранительница болот, смыкая огромные, тёмные крылья за своей хрупкой спиной. — И перед ней извиняться стоило бы, а не передо мной... — пожимает плечами, опираясь правым о ближайшее, теплое дерево, стоящее неподалеку от красивого, магического цветка с особыми свойствами. Закон любой природы и лесов был предельно прост: каждый кого-то так или иначе ел, для того, чтобы сохранить свои ресурсы, защитить свой вид, и облагородить почву полезными свойствами. Так паучки ели мелких мошек, попавших в их коварные, сверкающие сети из рисованной, многогранной паутины. Так крокодилы поедали рыб, а те в свою очередь дождевых червячков. Питательная цепочка, где во главе находилась она - самая важная, сильная, отличающаяся от других фей. Крылатая защитница своих болот, перед которой расступались все, с уважением склоняя головы. Лиана вопросительно изогнулась всем своим юрким, змеевидным тельцем, как бы давая понять появившейся Малефисенте, что абсолютно точно считает, что попавшийся, однорукий (как приметила волшебница чуть позже), объект прекрасно подойдет на ужин. В меру мясистый, кровяной, и несущий в себе очевидную угрозу.

— С какой это стати мне помогать такому безжалостному варвару, как ты? — очерчивая длинными пальцами в подтверждении своих слов пространство вокруг пойманного мальчишки, словно жонглируя перед невидимой публикой, где всё было усеяно отрубленными частями рассвирепевшей лианы, крылатая фыркает и всем своим видом даёт понять, что он в действительности попал и поддержки в своих злодеяниях уж точно не получит. Щелкнув пальцами, украшенными тёмным, длинным маникюром, тесак из его рук по мановению ока оказывается отброшенным со свитом на приличное расстояние в пушистые кусты, которые тут же оживают и хоронят глубоко под землей этот убийственный артефакт.

— Ответишь на мой вопрос честно, кто ты, да что здесь вынюхиваешь, и, возможно, я сохраню тебе жизнь. — сверкнув трехцветием своих волшебных глаз, Малефисента поправляет пальцами темный водопад волос за ухо, обнажая взгляду незнакомца остроконечную их форму и складывает руки крест на крест на груди.
— Ах, да. Советую не медлить с ответом. — прослеживая путь хищной лианы, клацающей своими острыми зубами-шипами, что обвивала уже торс, мстительно двигаясь питоном к шее своей жертвы. Как только её плотная структура обовьет мальчишку полностью, она сделает один раз плотное кольцо давления и сломает ему позвоночник. Дальше дело за малым - через пол часа от него останется только одежда и та перчатка с флаконом, что выпала под ноги в борьбе за трофей. Взмах рукой и его артефакты оказываются левитирующими в воздухе перед лицом Малефисенты. «А это ещё что такое?» От перчатки пахло остро и масляно, стеклянный сосуд был похож на приспособление, в которое человеческие создания вечно что-то прятали. Всё им было мало, своего мало, посягали на волшебные земли, в правду думая, что смогут остаться живыми и покинуть болта, унеся столько, что карманы оттягивало от тяжести в алчном стремлении разбогатеть. Девушка тихо вздыхает и даже как-то разочарованно закатывает глаза, когда часть ответов на свои вопросы приходит самостоятельно, стоило разглядеть висящие перед носом объекты, конфискованные у пойманного незнакомца.

Хоть бы раз кто-то пришёл с дарами и миром.
С любовью и добротой.

Чем дольше она жила на свете белом, тем больше любила растения и сильнее ненавидела людей.

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Ненавидеть людей её учили с детства. Пытались привить правильные привычки, которые останутся той самой защитной реакцией, что спасёт жизнь, а не позволит воткнуть, например, какой-нибудь железный кол прямиком в сердце. Или такой вот незамысловатый тесак, который покоился теперь и навсегда в Топких Болотах на самом дне рыхлой земли. Родители Малефисенты до последнего старались поверить в то, что дружба между людьми и волшебным, дивным народцем возможна. Что даже если есть некие недоговоренности и недопонимания, можно уладить конфликт долгими, для кого-то нудными переговорами, но остановить тот хаос и разрушения, которые приносят все они, вступая в неописуемую схватку. Мама её и отец хотели жить в мире, гармонии, как дружелюбные соседи, но... По итогу всё складывалось в точности до наоборот. Только вот, самое интересное, что нападающий плющ делил всю ситуацию на чёрное и белое: ворвавшийся воришка для магического существа казался ни чем иным, как пахучим, живым, дергающимся лакомством. С которым она играла, как со своей игрушкой. Малефисента видела на что способны взрослые отростки тентакул, ростом в несколько добрых метров, а толщиной и вовсе с хороший, разросшийся дуб, поэтому такие поползновения, иначе никак нельзя было данное действие, развернувшееся на холме, назвать в полноценной мере, выглядели как своего рода заигрывания без умерщвления тушки человека здесь и сейчас.

— Нуар, довольно. — оторвав собственное плечо от дерева, перемещая позу собственного тела из вальяжной и расслабленной, наконец-то в заинтересованную, колдунья оживает, жестом руки давая понять разошедшемуся растению, что игры закончены. Кажется, на её вопросы стали отвечать и достаточно живо. По крайней мере, засветившаяся ярость и ненависть в глазах были очерчены так остро и красноречиво, что если бы мальчишка сначала расплакался, а потом бы это рассказал, то она точно не поверила. Тут все эмоции калейдоскопом шли в противоположном направлении. Сначала у некого Крюка была цель, а только потом уже все средства, которые, как оказалось, не всегда хороши. «Знакомо.» С этим чувством предательства она уже была знакома, с отчуждением и болью, что впивались в плечи и спину, утягивая назад, к земле. Поэтому послушный плющ из хищного питона превратился в растение, которое начало также медленно, но верно сползать с тонкой шеи мальчишки, более не удерживая его дыхание на волоске от первого, ощутимого удушья. Кольца изумрудной поверхности сужались словно по волшебству, а вся змееподобная конструкция планомерно возвращалась кольцевидными отростками по основанию того самого цветка, о котором затараторил воришка, поясняя свои действия и цель визита.

— Тихо не получилось бы, мистер Крюк! — припеваючи протягивает хранительница болот, явно удовлетворенная тем, что услышала. Люди - странные существа. Под страхом настоящей смерти, даже несмотря на то, что их душит тот, кто сильнее и могущественнее их самих, начинают вспоминать собственное предназначение. С одной стороны просят пощады, с другой - задыхаются от негодования и яркого чувства справедливости, выражающееся через стойкое желание совершить самосуд над тем, кто причинил боль и доставил столько неудобства, что даже теперь, в волоске от гибели, юноша не оставляет свои позиции и стоически терпит весь сложившийся дискомфорт. Плющ постепенно уменьшился в размерах, переставая щекотать измазанное в грязи лицо и порванные лоскуты рубашки, но вот земля ещё не спешила обретать свою твердь, оставляя засасывающую воронку по самый пояс, давая тем самым хранительнице болот быть первой и последней в своем вердикте.

— Она так не считает, — кивком головы к свернувшейся у собственных босых ног лианы, комментирует фея, на реплику Крюка о том, что он очень уж осведомлен в обращении с магическими растениями. — Взял не с того среза и загубил бы целую маточную сеть развития. Не подумал? — конечно, людям кажется, что оторвав один бутон, всё обойдётся простым срезом, тонкой линией своего мачете, не значащем ничего. Но для целого куста, который имеет свою сетку вен, артерий, это как руку отрезать одним неловким движением, не придающий значения, просто рубануть и оставить сочившуюся соком рану. И хорошо если лесные феи найдут заболевшее растение, наколдуют, свяжут, поправят, а если нет? Она хмурится, пытаясь сопоставить сказанное со своими клокочущими чувствами противоречий: помочь ему или всё же добить? Как отреагирует Нуар на её решение, не поползут ли слухи о её благословении к человеческому дитенышу, ведь у них так совсем не принято.

— Малефисента, хранительница болот, их же и Королева. — с надменной гордостью представляется перепачканному в грязи воришке, чуть склоняя голову к плечу в осмотрительном жесте. «И что же мне с тобой делать?» Самый сложный вопрос, когда ты остаешься на развилке выбора. Где здесь правильно? Как поступить, чтобы не обидеть собственные владения и остаться в том титуле, который сейчас так мелодично озвучила, слегка шелохнув темным ворохом крыльев за хрупкой спиной?

— Могу предложить сделку, — помедлив некоторое время в своем решении, она всё же подходит чуть ближе к утопающему в болотах Крюку, прищуриваясь. Плющ отползает послушной змеей назад, а земля начинает постепенно булькая, выплевывать на более твердую поверхность пойманную жертву. — Я выделю тебе несколько капель заветного яда для тех целей, что были озвучены, но... — губы кривит некая усмешка с налетом той мимики, которая явно даёт понять, что всегда есть некий пункт в правилах о спасении. Что не за просто так она его отпустит и сделает вид, что никогда на Болотах не встречала. Есть то, что непоколебимой печатью сработает чуть позже, когда ей потребуется помощь, или узнать что-то, да что угодно, когда не достанет той самой информации, которая останется ключевой.

— Когда придет время, окажешь мне услугу ты, а если даже не захочешь её мне оказать, то выбора не будет. — изумрудные всполохи магии с кончиков пальцев начинают своё красивое, прочное заклятие, не рушимое никому. Он хотел свободы и жизни, а ещё прихватить дары её болот? Что же... Да будет так, но только на её условиях, где слово хранительницы станет для Крюка последним.

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Ох уж эти люди. Как же они непостоянны в своих желаниях и предпочтениях. Готовы льстить, выворачиваться, словно скользкие ужи на раскаленной сковородке, лишь бы получить желаемое, без оглядки на последствия своего вторжения на чужие земли. Кланяющийся перед ней юноша был хитёр и опасен, от него за версту разило не только болотной тиной и налипшей грязью, но ещё и враньем, что распознавала Малефисента с лёгкостью, столкнувшись однажды с похожим поведением. Не зря же первостепенным делом она отправила его металлическое оружие в самые недра земли под кустом, а только потом начала свою беседу и знакомство. Тот кто приходит с угрозой, должен умереть. В его случае, конечно, можно было бы сделать исключение, но Крюк самостоятельно рыл себе могилу словами, не задумываясь, что разговаривает не с какой-нибудь крошечной пикси, прихлопнуть которую при особом желании мог любой человек. А с Королевой Болот, которая ненавидела людей и предпочитала хоронить их тела на своей территории, приложив руку самостоятельно или отдав на растерзание редким, магическим существам, которые не будут вести переговоры, обсуждать туманные перспективы и уж тем более соглашаться на сделку, в которой по важности момента ещё подумать стоило. Просто перекусят на ужин, смакуя каждую косточку, и дело с концом.

Опасно сощуривая изумрудные глаза, фея меняется в лице. Кокетливая усмешка моментально стирается, возвращая весь холод надменности и отстранения. Её мимика настолько живая, что гадать на кофейной гуще не приходится: говоривший мальчишка явно не думал о последствиях, предпочитая расслабиться почти сразу же, стоило опасности отступить.

— Ты со мной поди торгуешься!? Это не переговоры, а мои условия в обмен на сохранение твоей жизни. — когда воришка пришёл в себя и больше не был по пояс затянут в текучие болота, проходившие бурлящей экосистемой под твердью земли, а ядовитая тентакула не сжимала шею и горло в своих смертельных объятиях, появились какие-то условия. Складывалось впечатление, что Малефисента попала на какой-то базар, где выбирая ягоды и фрукты, ей пытались втюхать то, что абсолютно точно не устраивало, преподнося всё под таким мягким, просительным соусом, ведерко которого ей захотелось вылить тому на макушку. Мне вот это не нужно, а требуется то, давай ты самостоятельно отрежешь и положишь в мешочек, а я постою и изображу из себя важную персону, прибывшую за ценнейшим и редким цветком, который при правильном приготовлении может уничтожить практически любое волшебное существо.

— Умолкни, — тот делает шаг назад, как только видит начавшееся заклинание, и пушистый, зелёный плющ по мановению ока затыкает тому говорливый рот своими вьюнками, опутывая плечи и шею. Не настолько сильно, чтобы задушить, но достаточно резко и ощутимо, чтобы сотворить природный кляп для этого наглеца, что пытается навязать своё надо той, что слушать не станет. Мелкие цветочки поверх основания щекочут парнишке нос и рот, набиваясь во все стороны, становясь очередной преградой в диалоге. Так вот почему слушать не станет? Во-первых, потому что она Королева, а во-вторых... Во-первых. Указывать на Болотах, как правильно поступать ей никто не мог. Она была сама себе хозяйка, прислушиваясь лишь к внутренним ощущениям и интуиции, что сейчас трубила во все стороны о том подвохе, с которым тарахтел мальчишка, явно спеша не только убраться с этих враждебных мест, но ещё и рассказать о своих планах, потребностях, наплевав на предупреждение со стороны явившейся Королевы.

— Ты являешься на мои болота, как трусливый воришка, без спросу пытаешься загубить цветы летучей мыши, а после моего спасения вдруг начинаешь диктовать свои условия... — трехцветные глаза колдуньи сверкают недобрым, она оценивающе рассматривает симпатичный, травяной кляп во рту и взмахом чёрных крыльев за спиной отметает наглеца сильным порывом ветра к соседнему, массивному дубу, припечатывая того спиной к шершавой, древесной каре. Сила ветра и собственной магии настолько велика, что не позволяет тому двинуться, шелохнуться или тем более разговаривать. Густой плющ тянется за ней шлейфом, перемежаясь с чёрным, красивым платьем, она ступает мягко по травяному покрову, заботливо проводя пальцами по бархатным, волшебным цветкам.

— Ты не заслуживаешь моей милости! — некогда мерно отползшая тентакула, вновь щерится и со свистящим выпадом струится хищной змеей по перепачканной, но всё ещё живой жертве, распластанной силой ветра и телекинеза у подножья дуба.
— Ваше последнее слово, мистер Крюк? — кляп с изумрудным свечением растворяется ото рта, осыпаясь мелкими лепестками под ноги пойманному воришке, и пока ядовитая змея обвивает горе-переговорщика с самых пяток вверх по коленке, она даёт ему последний шанс одуматься и воспользоваться предложением Королевы без своих "хочу", "могу", "надо". Она ему наколдует нужный яд во флакончике, и вежливо спровадит со своих земель, запечатав начатое, но не законченное заклинание в связи с собственными эмоциями, что опять затмили разум, как только юнец стал выкручиваться и изображать из себя важную персону. «Кажется, люди понимают важность своего спасения, только на границе со смертью. »

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Собственно, выбора у мальчишки не было практически никакого. С самого начала, как только его любопытный нос вынюхал чужие земли, и пересек наглыми ботинками заветную черту. Либо отправиться на тот свет, сожранный опасными, ядовитыми тентакулами, либо всё же признать, что за словом в карман периодически лезть стоило бы... Проверки ради, чтобы убедиться, а не подключен ли предварительно мозг к речевому аппарату. Иначе как знать, кто ещё может встретиться на пути. Впрочем, Малефисента тоже ранее никогда не разговаривала со своими врагами и теми, кто так сердобольно пытался забраться на её землю, к ней фактически в дом, и нагло своровать из под носа ценные, магические цветки, которые использовались у людей в своих, исконно не самых чистых и добрых намерениях. Крюк отплёвывается от растений, что уверенно пытаются закончить начатое на глазах у Повелительницы Болот и его лицо искажает мучительная гримаса с пересечением контрастных эмоций: вот он злится до покрасневших щёк, никак не смирившийся с собственным, двойным поражением, но после приходит с мучительной морщинкой на вспотевшем, и перепачканном лбу, осознание - жизнь ценнее любых трав и опасных приключений, особенно, когда есть для кого. Малефисента видела разных людей, злобных рыцарей, которые по воле Короля готовы были сражаться до последнего издыхания, лишь бы принести тому победу на блюдечке с голубой каёмочкой. Такие люди словно не имели ничего за пазухой: ни семьи, ни детей, никого. Мчались в объятия костлявой быстрее тех самых гнедых лошадей под седлом, стремительной тенью обретая своё поражение и бесконечный покой.

— Будешь послушным мальчиком и доживешь до первых седых волос, — задумчиво промурчала себе под нос фея, как только услышала то самое последнее слово, что приятно щекотало собственное самолюбие и высокомерие. Ощущать силу и могущество - было опьяняющим чувством. Это так голову кружило, вознося её чаще обычного над всеми остальными, от чего жители болот боялись и обходили стороной колдунью, прекрасно зная на что она способна в своём праведном гневе. Щелкнув пальцами, огромные растения и вьюнки расступились, прекращая опутывать свою пойманную и распластанную у широкого ствола дерева жертву, а немногим позже Малефисента обошла тот самый заветный, пушистый куст с нужным растением для воришки, мягко шевеля длинными пальцами, вбирая магией без вреда для растения выжимку яда, наполняя с помощью волшебства ту самую колбочку, которая хранилась в кармане у перепуганного воришки, явно думающего, что она не сдержит часть своего слова и сделки, а точно пустит его на корм местной, дивной живности.

— Когда настанет то самое время, я правду с тебя спрошу в вопросе, что будет столь важен для меня, как Солнце не может без Луны. — прижимая всё ещё немногим Крюка телекинезом к дереву, пальцы касаются его перепачканной щеки, ведут узор изумрудным к губам, завершая ту часть заклинания, что требовалось для услуги, о которой она изначально начала говорить, найдя его по уши в предсмертной погибели.
— За правду обретешь свободу ты, за ложь лишишься тут же языка. — изумрудные сполохи чертят на губах воришки замысловатый узор, проникая под кожу, впитываясь магией в его ротовую полость, смыкаясь на языке тем самым заклинанием своеобразный, невидимый замок, как гриф и печать о своём слове, что будет последним. Ведь чтобы не делала Малефисента, она делала это далеко не просто так, а видимое сохранение жизни в обмен на чью-нибудь наглую уловку? Отнюдь. На такие вздоры повелись бы какие-нибудь недотепы-пикси, уж точно не она сама.
— Яд уже в твоём флаконе, можешь проверить правый карман. А теперь следуй за мной, — указав жестом руки с посохом на узковато петляющую тропинку перед ними, ведущую аккурат сквозь толстый слой деревьев и вдоль текущей, жемчужной речки, фея всем своим видом дала понять, что самолично проводит пойманного мальчишку на выход, убедившись, что он более не причинит никакого вреда её землям. Её могущественная магия была гарантом того, что когда настанет то самое время и ей потребуется услуга Крюка, пусть даже через десятки лет после, он будет для неё полезным, таким же, как и она - сохранившая ему жизнь, в довесок предоставившая то, зачем он сюда пожаловал. Верить людям она не стала, но и не ожесточилась настолько, чтобы испепелять любого, вторгнувшегося на болота без права на последнее слово. Каждое знакомство могло быть полезным, как знать, может и сам Крюк однажды вспомнит её добрым словом, воспользовавшись ядом в тех целях, о которых рассказывал в сердцах слишком искреннее, явно видя в своём воровстве надежду в избавлении от негативных чувств.

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

голос мой огрубел,
роковая печать на устах.
всё равно ведь слова
неизбежно для нас отзвучат.
но, признав наш провал —
не срывай роковую печать.

— А семья у тебя есть? — аккуратно перепрыгивая с кочки на кочку, петляя среди узких, просушенных лесных троп, её пойманный гость и по совместительству воришка решил узнать Королеву получше. А ведь в молчании толк был отдельный, прекрасный, воистину вдохновляющий. «Молчание дороже золота.» Разговаривать по душам не хотелось от слова совсем, тем более отвечать на вопросы, которые невольно возвращали колдунью в далекое своё прошлое. Малефисента - необычная фея. Можно сказать, что одна единственная в своём таком роде, отличающаяся былым могуществом, широкими крыльями, внушительными рогами и ростом. В сравнении с другими существами Болот, она выделялась, к ней всегда прислушивались, обращали свой взор, в чём-то боялись и роптали, потому что не владели и сотой долей тех сил, способных, как вознести на вершину красоты и праздника, так и обрушить весь свой праведный гнев, частичку которого словил Крюк на собственной, помятой и грязной теперь уже шкуре, чудом оставшийся в живых. После того, как по вине кровожадных, беспощадных, таких алчных и злых людей погибли её родители, маленькую Малефисенту воспитывал волшебный народец и она искренне, всем своим сердцем верила, что в каждом живом существе должно быть что-то хорошее, даже в людях. Таких вот воришках, как этот мальчишка, который залез на чужую территорию и всячески пытался заполучить ту крупицу богатств и магии, что позволит ему воплотить в жизнь свою месть. Веселую и энергичную Малефисенту любили все, кто её знал. И так было до той поры, пока юную фею не предал друг, которому она всецело доверяла.

— Моя семья давно погибла от рук людей, — от былой лёгкости и ехидной ухмылки, с которой она читала заклинание договоренностей между ними в обмен на его свободу и жизнь, следа не осталось. Пусть она и шла чуть впереди, демонстрируя своему путнику длинный шлейф тёмного платья, каркаса пушистых, чёрных крыльев и остроконечных рогов, по тембру голоса можно было понять сразу, что тема для разговора в пути следования выбрана не самой радужной. По небу медленно плыли облака, похожие на неторопливо бродивших под ними по лугу белых пушистых овечек. Вся эта идиллия в плане погоды не располагала к такому же дивному настроению, с которым появилась Королева Болот в момент, когда Крюк нарушил внутренний баланс и всеми силами боролся с ядовитым плющом. Небо постепенно темнело, а звуки природы становились громче. Слышалось гуканье сов, карканье ворон и гудение перелетавших с цветка на цветок жуков. За спиной феи уходили вдаль деревья, охранявшие границу мира, в котором жил волшебный народец, но впереди уже показались новые, еще более старые и большие. Стволы этих деревьев были разными по цвету, от темно-коричневого до светло-серого, и поднимались высоко в небо, а их кроны, словно крыша, накрывали собой раскинувшиеся под ними вересковые топи. В кронах перекликались птицы, а с ветки на ветку, ничуть не страшась высоты, перепрыгивали белки. Они миновали большой руд, в котором плескался кто-то из волшебного народа - высоко в воздух взлетали сверкающие брызги.

— Болота - мой родной дом. Здесь меня вырастил дивный народец, — она легко пожимает плечами, словно пытаясь стряхнуть с их хрупкого фасада непрошенные воспоминания из далекого прошлого, когда повзрослев и осознав, что мамы с папой больше нет, приходилось мириться с несправедливостью жизни и всеми силами искать в сердце яркий огонек надежды на то, что люди - не все плохие. Дальше по периметру их движения в сторону выхода от края болота суетились пурпурные, похожие на рыбок существа с огромными глазами и большими, хлюпающими ртами. Они цедили грязную воду пропуская её сквозь свои напоминающие сети плавники, и вода вновь становилась чистой и свежей. Неподалеку от них была видна группа мисти-каменщиков - серых безволосых мистических существ, очень похожих на камни, над которыми они трудились, расставляя их так, чтобы расчистить путь потоку чистой воды. Топи жили своей жизнью, что под покровом ночи, что в свете яркого солнца, а вся эта экосистема была сложным, магическим механизмом, что от рук вот таких вот варваров, как Крюк, могла погибнуть в ту же секунду, не вмешайся она со всем своим страстным рвением защитить то, что и являлось её отрадой, самим сердцем, родными местами, которые она знала наизусть и любила несмотря на негатив по отношению к человечеству.

— Такие крылья и рога есть только у меня! — тоска и тяжесть в голосе меняется гордостью. — Остальные феи и пикси совсем крошечные, с наперсток или целую ладонь, крылья имеют совсем маленькие, как утренние капельки росы. — можно было ещё добавить, что эти существа те ещё недотепы, что вечно всё путают, суетятся, не понимают своего истинного предназначения и почти ничем не отличаются от надоедливых комаров, но Малефисента упускает эти детали, оставляя лишь описательную часть. Куда ни взгляни, обитавшие в рощице существа дружно работали, помогая природе сохранять равновесие и гармонию. Наконец-то стройные ряды деревьев, кустарников, озер и протоков сменились границей, где на горизонте маячило нечто, очень похожее на корабль или судно. Хранительница прищурилась, силясь разглядеть нечто для себя не совсем знакомое, но оттого вызывающее любопытство.

— А это твоё транспортное средство, полагаю? — выбравшись с Болот, девушка чуть дёргает губы в полуулыбке, переводя взгляд на своего путника рядом. Чуть топнув посохом по земле рядом с собой, со свистом и поднявшимся ветром, спустя несколько долей секунд, в её руку прилетел тот самый тесак, перепачканный листвой, землей и червячками. — Теперь можешь забрать обратно своё оружие, мы на нейтральной земле. — протягивая тому его орудие, которым он нещадно пытался разрубить весь плющ на её владениях, Малефисента ожидает реакции. Всё же помнит, как он просил вернуть то, что принадлежит ему, но решила сделать это красиво только сейчас, когда он больше не представлял прямой угрозы её народу и землям.

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

«Бывает?...»

Это равнодушие как-то странно укололо сознание. Люди - странные существа. Неужели им действительно всё равно на чужую печаль, что в голосе абсолютно точно не слышится сопереживание. Хотя если так посудить, они не были близкими друзьями, возможно, она видит его первый и последний раз в качестве воришки на своих землях, но... Неужели под этим пластом равнодушия ничего не скрывается? Тон звучал настолько буднично, что Малефисента едва сдержалась от того, чтобы не выйти из себя, потому что сдержанность в целом не её конек, но Крюк вовремя сместил вектор своей речи, интересуясь её особенностями вида, позволив снова успокоиться от первого порыва негативных эмоций. Каждый человек, что встречался на её не простом пути был тем ещё махровым эгоистом, который преследовал исключительно свои цели, без оглядки на совесть, честь и благородство. Комплимент крыльям она приняла с горделивой улыбкой, приосанилась даже, вспоминая, как когда-то давно Стефан тоже отметил их ширину, мягкость оперения и внушительный размер.

— Пикси могут доставлять ту ещё головную боль, болтают без умолку, мельтешат, как назойливые мушки... — Малефисента хмыкает, вспоминая, как достаточно было взмахом пальцев отправить стайку-другую в далекие кусты, стоило им перейти все границы и заболтать её до начинающейся мигрени. Тот так обрадовался, когда тесак оказался в её руках, прямо расцвел, пряча грозное орудие в ножны, выдавая не совсем верное предположение.
— Для нас железо действительно непереносимо, поэтому и вернула твою игрушку. Нам такие вещи претят по своей природе. — благодаря собственной магии и способностям, можно было не касаться той части тесака, что состоял из железа, поэтому так ловко получилось отдать Крюку приспособление и не повредиться при этом самой. Но зная тех же любопытных фейри или пикси, что обязательно найдут утерянную вещицу со временем, может случиться непоправимое. Такое Королева допустить не могла, а раз уж они подошли на нейтральную землю, завершая свой прогулочный маршрут с топей, то почему бы не сдержать своё слово, тем более дивному миру не требовались такие приспособления. Природа была могущественна и прекрасна, а способность управлять деревьями, кустами, почвой, могла послужить хорошим подспорьем в вопросах защиты, нападения и прочих неожиданных элементов. С одной частью её способностей Крюк невольно и познакомился, когда нарушил покой их жителей своим варварским визитом. Ему однозначно повезло в том, что он смог дипломатически договориться и оказаться ей полезным на будущее, в противном случае...

— Жить в море и пахнуть тиной, водорослями и сырой рыбой? Фу. — она немного хмурится и кривит лицо, конечно вокруг их топей и болот морем как таковым не пахло, скорее большие водоемы, прозрачные водопады, большая лесистая и гористая местность, но всё жить на воде и чувствовать эту качку на своём транспорте... Ей это было в самом деле далеким от понимания, хоть частенько она останавливалась возле речки и наблюдала за своим отражением в водной глади, а некогда ранее, будучи юной хранительницей, с удовольствием шевелила мелкие камушки силой своих чар, наблюдая как мелкие рыбки суетятся и танцуют в такт её милому колдовству. То было временем безмятежным и прекрасным, не обремененный злостью и ненавистью. Шли годы, Малефисента росла замечательным, счастливым ребенком. Волшебный народец воспитывал ее сообща, заботился о ней. Каждый старался научить девушку своему ремеслу, языку, поделиться своими навыками. Так продолжалось до тех пор, пока не стало ясно, что за самостоятельной феей нет нужды больше присматривать. Она все схватывала на лету и с очень раннего возраста начала проявлять свой сильный и независимый характер. Вскоре многие жители пустошей из нянек превратились в надежных товарищей и друзей Малефисенты, которые проводили с нею дни напролет. Но вот пообщаться с другими людьми не доводилось, пока не появился Стефан, а многим позже этот вот, судя по кораблю, возможно пират или грабитель, оставшийся в живых по её воле.

— Разбираюсь, и, поверь, лучше меня не злить, если не хочешь потерять разум и лишиться всего. — усмехнувшись, она бросает на него оценивающий взгляд, словно пытаясь соотнести это любопытство с внешними данными юноши, настолько ли он действительно молод, насколько выглядит? — Ты стал живым свидетелем моего заклятья правды, которое я наложила на тебя с учётом нашего договора. Нарушишь его и навеки останешься немым. — если Крюк говорил спокойно о том факте, что её родители погибли от рук людей, то с таким же ледяным равнодушием она оглашала свои вердикты, создавая воистину уникальные заклятия для разных случаев и ситуаций. Если заклинание используется в благих или нейтральных целях, то цвет у него будет приятно-желтый, золотистый. Если же наоборот заклинание направлено на нанесение вреда или убийства, то цвет будет изумрудным. Мягко огладив пальцами свой посох, она расправляет крылья за своей спиной широким, тёмным каскадом.

— До новой встречи, Крюк. — они обязательно свидятся, когда придёт время и Малефисенте понадобится получить ответ на вопрос, узнать то, что сможет поведать только он, когда она окончательно запутается или потеряет нить связи, или когда усомниться в чём-то, нуждающаяся в правде. Ведь этой правды нынче так мало, жалкие горстки, которые люди прячут под бесчисленными масками предательства, фальши, мастерской игры. Она сверкнула собственным взглядом и с резким порывом ветра воспарила к небесам, уносясь рогатым силуэтом на свои земли. Как знать какой будет их следующая встреча?

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.