Знаешь, я тоже была ребенком,
Только совсем другим...

Мир постепенно выпутывался из объятий ночных грез. Неохотно, словно маленькое, пригретое дитя, ерзая и ворочаясь под теплым, пушистым покрывалом, до последнего сохраняя вязкую негу отдыха. Приближался рассвет. Наставал час золотого и розового цвета, час чистоты и свежести, когда воздух ещё не прогрет полуденным солнцем и отдаёт влажностью росы с широких, бархатных листьев кувшинок. Говорят, что именно в такие часы волшебный, дивный народ Болот выходит из своих тайных жилищ на вершинах гор и в чащах лесов, куда не ступала нога простого смертного, чтобы порадоваться сиянию солнца, вдохновиться красками рассвета, что нестерпимо измазывают чернильный холст неба, и ликовать о своём пробуждении. То было место загадочным и неизведанным, покрытым густым слоем тумана. Туда не совались люди, боясь и опасаясь всего, что было им неизведанно. Разве что нога мудреца, отрекшегося от земной суеты и посвятившего себя познанию высших истин, ступала на горделивые вершины гор и лесных опушек. Говорят, что именно в такой час простой мальчишка по имени Стефан на свое счастье, а может и на беду, впервые встретил прекрасную фею Малефисенту.

Чёрные крылья ночи, обнимавшие мир и несшие ему отдых с прекрасными снами медленно раскрывались навстречу новому дню. Утро лениво перебирало пальцами локоны речного тумана, а ветер постепенно сносил их в сторону едва видимого в сизой дымке тумана леса, черной тенью воздвигшегося на границе Зачарованных Болот. В окутывающих мир предутренних сумерках по эльфийски стройная, рогатая девушка парила над скованной чарами сна землей, привычно облетая родные земли. Её блестящие, чёрные волосы реяли на ветру, а складки длинного, просторного платья из зеленого шелка колыхались в такт взмахам разворачивавшихся за спиной громадных крыльев. Трехцветные глаза Малефисенты, состоящие из изумрудного, зеленого и янтарного кругов бдительно всматривались в сгустившийся сумрак. Она словно искала кого-то, кто стал ей настоящим другом. Стремительно облетая границу Зачарованных Болот, она наслаждалась полетом, взмывая турбиной вверх, и невесомо паря над расстилавшимися внизу землями. Фее нравилось ощущать ветерок, раздувающий крылья и чувствовать мощь своего с виду такого хрупкого тела. Она была юна и счастлива, заинтригована и взбудоражена. После знакомства с юношей по имени Стефан, обычным крестьянским мальчиком, который попытался прикарманить себе плоский камень со дна реки, пробуждение с утра и какое-то вязкое ощущение ожидания не оставляло волшебную девушку ни на минуту. Малефисента не знала точно, придёт ли ещё когда-то на Болота Стефан, но каждое утро возвращалась, облетая окрестности, на то самое место, где трухлявый, разросшийся пень служил их местом встречи, окруженный изумрудной травой и широкими кустами с крупными бутонами роз.

С высоты своего стремительного полёта сечение трехцветных глаз выдирает рыжеволосую макушку, которую она не перепутает ни с кем. «Вернулся!» Маршрут моментально меняется - ведь Стефан снова порадовал её своим визитом. Они уже так давно не виделись. Радостно кричит внутри сердце, как только рассвет завершает свою причудливую раскраску на небесах, знаменуя новый, и от того более радостный день. Пикирует с внушительной высоты, смещая мощные крылья, чтобы закружиться вокруг блуждающего и уже немногим повзрослевшего юноши неожиданным, рогатым ураганом, поднимая столпы ветра, ероша и без того кучерявые его волосы, чтобы сделав ещё один крутой вираж, приземлиться рядом. Он возмужал, стал выше, а она в свою очередь обрела тонкие, женственные черты, похорошела и была совсем не дурна собой, научившись управлять крыльями и магией.

— Ты не забыл обо мне, Стефан, и наконец-то пришёл! — её голос струится вересковым мёдом, а игривые искорки в ярких глазах буквально ослепляют человеческого гостя. Она растягивает губы в улыбке и распахивает руки в объятиях. Кажется, именно так Стефан учил её жесту приветствия своего друга. Нужно было вытянуть хрупкие руки в стороны, от чего громадные крылья следовали за пальцами, словно копируя жест, распахиваясь за спиной подобно чёрным парусам. Радость встречи переполняла больше, чем осознания нового утра, в котором вновь появился Стефан. Её добрый друг, который вернул камушек на свои родные места, а также выбросил то самое кольцо с пальца, более не доставляя ей дискомфорта. В траве и цветах гудят пушистые пчёлы, словно начиная свою симфонию радости, под минорные мотивы сердца, сбивающего ритм, то ли от полёта на больших скоростях, то ли... От того что так радостно и сладко видеть своего друга вновь на Болотах, что скрасит её волшебную жизнь очередными, интересными рассказами, как живут люди, чем занимается он сам, что происходит там, за внушительной границей, разделяющей молочным туманом их сокрытые, дивные земли от мира людей с их особенностями, привычками и повадками.

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

И не суть, что потом...
Даже если Вам не суждено вдвоем,
Наша жизнь - это миг
И пусть этот миг горит!

Янтарные глаза юной феи теперь взбудоражено сияли. Сегодня был её день – день, когда ей исполнялось шестнадцать лет. Стефан обещал прийти, и мысли о бедно одетом симпатичном юноше заставляли сердце биться быстрее. Она стала замечать, что спустя некоторое время, когда их встречи стали более редкими, но от того не потеряли свой шарм и обаяние, парень как-то робел, межевался, словно пытался подобрать нужные слова, а те как горох рассыпались под ноги, что не собрать и вовсе. И всё же парень словно никак не мог решить для себя: не зря же он пришёл сюда сегодня? Обычный оборванный мальчишка был удостоен чести стать младшим слугой в замке старого короля Роджера, и с тех пор работал, что было сил, совершенно не оставляя времени для встречи со своей лучшей подругой. А таковыми они стали со временем, проведенным вместе на Болотах, часами болтая обо всём и ни о чём.

— Ты запомнил... — с тихим выдохом замирания в момент объятий произносит фея, прикрывая глаза от того удовольствия осознания, что принёс Стефан своим визитом. Его открытость и честность не оставляли за собой никаких границ. Он умел говорить легко, каждое его слово было наполнено смыслом, и Малефисента часто ловила себя на мыслях, что ей безумно нравится слушать, когда он что-то рассказывал. Как смотрел чуть щурясь вдаль, раздирая границу горизонта своим темным омутом глаз, как поправлял вьющиеся прядки волос пятерней, когда в какой-то момент сомневался или смущался от того, что говорил невпопад или такие шутки, которые ещё расшифровать для такого волшебного существа, как она приходилось, чтобы потом ещё раз заливисто смеяться, пихая друг друга в плечо. Тот факт, что Стефан пытался чего-то добиться в жизни, старался как-то вырасти в глазах своего человеческого окружения, стать лучшей версией себя - всё это стоило дорогого.

— Всё в порядке! Главное, чтобы твоё ремесло не заставило забыть дорогу ко мне... — неохотно разжимая хрупкое кольцо из рук в объятиях, девушка смущенно чешет кончик носа пальцами, и осекается.
— То есть сюда, на Болота я хотела сказать, мы все тебе рады ведь! — пушистый шмель пролетел аккурат над рыжеволосой макушкой парня, своим низким гудением давая понять, что дивный народ и каждое живое существо в самом деле будет не прочь поиграть вместе, или пособирать вкусные ягоды в лесу, чтобы потом устроить самый настоящий пикник. «О чём я вообще болтаю?» Кажется от переизбытка позитивных эмоций и радости встречи, она совсем потеряла голову и начинала говорить также открыто, как сейчас объяснялся Стефан, явно давая понять, что точно не забыл о ней, но суровая подростковая жизнь там за чертой требовала его внимания и сноровки, чтобы прокормить, как минимум, самого себя. Лицо Стефана вдруг меняется, он мягко берет ладони феи в свои, приподнимая на уровень груди и смотрит в глаза, снова пытаясь подобрать слова. Девушка вопросительно изгибает бровь, немного склоняя голову к плечу, и вдруг её растерянность вновь приобретает искрометный, хитрый и задористый характер.

— Поооогоди-ка! — мурлыкающим тоном протягивая гласные в словах, Малефисента немного сжимает его пальцы в своих, обдавая теплом прикосновения.
— Кажется я догадываюсь, что ты сейчас мне пытаешься сказать! — когда друг так делал, прихватывая за ладонь, переминался с ноги на ногу и пытался сформулировать слова, он точно придумал некий план, либо как они сегодня проведут эти драгоценные минуты своего времени вместе, как будут играть и праздновать её день рождения, или... — Со своей этой новой работой ты забыл принести с собой обещанные в подарок бусы, и теперь пытаешься мне как-то это помягче сказать, чтобы я не превратила тебя в слизняка? — незадолго до её шестнадцатилетия в один из таких дней, когда они вновь проводили время на Болотах, мальчишка пообещал, что сам смастерит для неё стеклянные бусы изумрудного цвета (не зря же она сегодня наколдовала себе именно такое вот летнее, легкое, ажуровое платье с тонкими, цветочными бретельками), как подарок на торжественное событие. Он рассказывал ей, что вместо ненавистного железа, которое добавляют в цепочки разных видов и форм, он найдёт другую веревочку, под стать украшению, чтобы не выглядело слишком просто, но добавляло ей большего шарма и красоты. И напоминало о нём, когда они снова будут скучать в разлуке.
— Можешь не бояться, ты пришёл сюда сам, а это ли уже для меня не подарок? — она расхохоталась, сжимая в своих ладонях его руки, и закружила того в неожиданном танце вокруг пня, явно абсолютно точно уверенная, что сказать пытался именно это Стефан, ведь весь его вид говорил о напряжении и волнении. Ещё бы... забыть подарок, но честно об этом сказать, впрочем, она сняла с него эту мучительную ответственность за правильный подбор выражений, чтобы не обидеть. В последнее время она так сильно скучала и ждала с ним встреч, что позабыла о каких-то подарках, и предвкушении, что же мог подарить лучший друг на такое событие. Теперь прекрасно понимала, гонимая одиночеством и мыслями, что лучшая награда даже в торжественные дни - это его улыбка и объятия, возможность вот так вот босиком танцевать, ступая по мягкой траве, кружиться с заливистым смехом и уж точно ни о чём таком другом не вспоминать.

«Ты бы гулял по поржавевшим палубам, не боясь, я бы старалась вместить всю нежность в шелест замшелых мачт. Я бы придумывала морю волны в цвет твоих глаз – нет, утонуть в нём совсем не больно, падай в него сейчас. Ты постепенно привыкнешь к соли, бликам, прохладе дна. Нет в моей куртке тепла, покоя – я их уже отдала. Я бы придумывала морю чаек сотни и сотни зим. Море похоже на тёплый ветер или на простыню. Всё, что я вечно хотела бы видеть – мягкий подводный грунт. Я бы провела среди рыб и ила сотни и сотни лет, слыша вокруг лишь бескрайний синий и не встречав рассвет, над головой бы дрожали звёзды горсточкой колких страз. Я бы придумывала морю волны так, как придумала нас. »

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/16/ee/80/504902.gif[/icon]
[status]хранительница болот[/status]

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

ты только, знаешь, не уходи,
останься — грустной, смешной и мудрой,
горячей камрой в постели утром,
десятым сердцем в моей груди.

«Что люблю тебя...»

Люди, обреченные на чувства, становятся слишком уязвимыми, с предательски расширенным зрачком, сорванным дыханием, вспотевшими ладонями и ходящим в груди сердцем от такой аритмии, что на мгновение волшебнице кажется, что в этом лесистом пространстве с пнём, изумрудной травой и ярко-синим небом над головами, можно услышать этот пульс без наклона головы к груди у левой стороны. Вот он ладони свои протягивает, останавливая начатый танец, вот делает шаг вперёд, ближе, чуть наклоняясь к её бледному лицу с высоты собственного роста, так нежно обнимает за острые скулы лица, что в пространстве наполненном чистым воздухом не остаётся кислорода совсем. Лишь жаренное сердце из коктейля непрошенных, неизведанных чувств. Сердце... То бьётся с такой силой, что рикошетит к позвоночнику, выстукивая там свою сомнительную чечетку. Люди, погрязшие в чувствах, становятся предателями собственного спокойствия, обрекая себя на бессонные ночи, частокол из мыслей, пронзающих меркнувшее небо мечтаний той приземленной реальностью, что всегда слишком ярко контрастит с тем, как видят влюблённые глаза, и режет жизнь, рвёт по каждому листку из тетради судьбы, переписывая ещё один сюжет. И ты вроде бы всё распланировала, держишься за свою мнимую самоуверенность, свято считая, что контролируешь ситуацию от и до, а потом всё летит к чёртовой бабушке, стоит один раз поднять взгляд и столкнуться с тёмным болотом глаз напротив, повязнув по самую макушку.

— Кажется, понимаю... — едва сдавленно, дрожащими от волнения губами, выдавливает из себя хранительница болот, как только чувствует к себе прикосновение в таинстве первого поцелуя. Робкого, не смелого, такого, словно её пушистой кисточкой пощекотали на уровне кожи, следом припечатывая жаром дыхания. — Ведь именно так у людей принято выражать свои чувства? — несмело поднимая руки, чтобы накрыть его ладони, держащие её за лицо поверх, она смотрит не моргая в тёмный омут глаз напротив и чувствует, что падает. Падает без парения, без остаточного притяжения земли в этом несмелом поцелуе, на который очень хочется ответить. Не знает как, ведь никогда не сталкивалась, если не считать кабанов-бородавочников, что при первой удобной возможности так и норовили облизать её щеки, когда она посещала грязевой источник на южной стороне топей. Но то была игра, без каких-либо других окрасок, которыми сейчас сиял Стефан в лучах солнца этим ранним утром. Чуть царапнув клыком его нижнюю губу, как-то неуверенно прижавшись в ответном, первом поцелуе, Малефисента не сдерживается и прикрывает жидкое золото собственных глаз, скрывая их подёргивание от подступивших эмоций. Это был единственный способ утолить нестерпимый голод своего сердца и своей души. Это был тот зуд, который зеленоглазая не могла унять в себе всё это время, с момента их первого знакомства, когда она ощутила, что тоже влюбляется в него, не просто как друга, с которым можно поговорить обо всём и ни о чём одновременно, расчёсывая сердце каждый день, каждый вечер бессмертной фантазией до крови.

«Как бы сказать? Я знаю, чем дышит мир, но до сих пор не знаю, дышу ли сама - кажется, будто сотканное людьми не проникает - гладит по волосам, мимо проходит, дразнит, зовёт с собой, то есть, попробуй - вынь да и догони, будто есть ветер, который зовут судьбой, и его суть - это клянчить у слабых дни, выть и молить: беги же скорей за мной, если не в этом, в чем же тогда ответ?»

Так далеко Малефисента в своих девичьих мечтах себе даже не представляла, боясь, что назад уже не вернётся, оставшись в омуте грёз и мечтаний, заболев после душевно. И этот путь, кажется, ожившей сказкой, плодом больного воображения, то самое распятье, на которое она себя самолично подписала в тот самый момент, когда коснулась сейчас ответно, впервые губ Стефана, наивно полагая, что справится с этим неизведанным магнитом, так сильно притягивающим, дающим тепло в сердце, внутреннюю силу всё же верить людям, в их способность любить, сопереживать, чувствовать так же, как чувствовала она: открыто, искренне, пропуская мелкую линию влажных слез от сопереживания. Ей ещё никогда никто не признавался в любви. Тем более - мужчина. Тем более - на свой день рождения. Она всегда считала, что таковыми друзьями и останутся, более не перейдя черту. Сколько раз волшебница ловила себя на мыслях, что смотрит на него с восхищением, что когда в очередной раз они плещутся под водопадом и играют в догонялки, Стефан ловит её и прижимает к себе с хриплым на ухо: «попалась, крылатая» - и она снова поддаётся. Этим мурашкам по спине и плечам, слабостью под коленными чашечками, дрожание крыльев у самых лопаток до того самого зуда, который сейчас не так сильно горел, стоило ей неловко, но ответить на его поцелуй, предварительно прошептав: — И я люблю тебя, Стефан, от Луны и до Солнца. — эти чувства были взаимны и она готова была прокричать о них на весь мир. Сместив ладони на его плечи и спину, она в поцелуе заключает его в крепкое объятия и распахивая с силой крылья, взмывает вместе с ним в небеса, всем своим видом давая понять, что хочет показать, как это чувствовать, когда он её целует, как это... Парить в невесомости, глядя в глаза.

нет, душа моя, мы виновны на самом деле.
победители машут с балкона врагам в финале.
ты правда веришь, что мы сумеем закончить теми,
кем начинали?

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/16/ee/80/504902.gif[/icon]
[status]хранительница болот[/status]

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Однозначно... Признание - являлось лучшим подарком к её дню рождения. Никакие бусы в сравнении не шли с тем, как сейчас трепетал Стефан и его голос становился надломленным и хриплым. Он обнимал её так крепко, абсолютно не боясь, когда их ступни оторвались от твердой поверхности земли и они оба взмыли вверх, к чистому, ясному небу, без единого облака, паря в воздушных пространствах благодаря её большим, сильным крыльям. Несмотря на всё осуждение со стороны Болот и предвзятого отношения, с которым перешептывались гномы, пикси, эльфы и другие дивные существа, пытаясь внушить хранительнице своё опасливое мнение в отношении людей, она не верила. Не хотела осознавать в полной мере, что те жестоки, кровожадны и беспощадны. Глядя на своего лучшего друга, который теперь открыто стал возлюбленным, стирая последние грани их нелепых осечек, когда видно было, что он или она пытались сказать другое, имели ввиду вообще не то, что озвучивали, смущенно переводя темы разговора, сказать о злости и ненависти к дивному народу язык не поворачивался. Сцепленные на своей хрупкой талии руки его, обдающие теплом ладоней, мягкие губы, скользящие по губам, вплетающие языком в более крепкий, плотный поцелуй, в котором она всё ещё робела, и больше поддавалась вперед, интуитивно, пытаясь запомнить для себя все мгновения, проведенные рядом с юношей, запах его тела, простоту и одновременно такую богатую душу... Она не умела целоваться, не знала, что любовь может проявляться именно так.

— Ты открыл для меня любовь, Стефан! — размыкая поцелуй, чтобы поделиться ответными эмоциями относительно такого подарка, который стал для неё самым лучшим, самым важным за столь долгие годы, проведенные в относительном сердечном одиночестве среди множества милых существ в топях. — Твои губы, оказывается, на вкус, как ягоды Путерия. Ты знал? — она волновалась, а от того говорила невпопад, чувствуя, как бледные щёки снова обжигает полосами румянца, когда взгляды пересекаются и в этом полете на несколько десятков, а то и сотен метров ввысь, добавляются те самые, как сказали бы люди, бабочки в животе, волшебная, мелодичная музыка, идущая из самого сердца. Она хотела подарить ему крылья, пусть вот так вот, посредством полета, когда есть возможность крепко обняться, чтобы почувствовать привычную для её вида невесомость и прохладный ветер, когда взмываешь под самые облака, где температура отличается от привычной на земле и более сурова. Но сегодня был отличный день, лётная погода, ни единого облачка, как на небе, так и в душе. Ведь он снова пришёл на Болота, не забыв про неё, про её праздник, а также... Наконец-то признался в своих чувствах. Сколько времени она гадала, пытаясь понять, что испытывает к ней Стефан. Почему порой так нежно смотрит, когда они сидели на холме, рассматривая закат, или отводит взгляд, стоило ей заприметить на его холщовой рубашке пылинку и бережно смахнуть бледными пальцами, словно в жесте заботы, стараясь не касаться лишний раз слишком много, но в тоже время имея необходимость ощущать его не только визуально рядом.

— Сама ягода эта не сладкая совсем, но стоит раскусить сердцевину, как начинаются самые настоящие чудеса! — зависнув в воздухе на одном месте, на приличной высоте, где изумрудный газон и пень превратились в маленькие, едва различимые точки, она начинает тараторить всё, что приходит в голову, потому что всё ещё не может избавиться от ощущения пульсации на собственных губах от прикосновения в поцелуе, всё ещё не может уложить в голове тот факт, что ей это всё не приснилось и Стефан её действительно... любит. От осознания кружилась голова хлеще любого, терпкого напитка, хотелось нарисовать изумрудной магией в небе десятки, тысячи звезд с его именем, говорить снова и снова о том, что накопилось за время их дружбы, но слова сами по себе рождаются в странные мыслеформы. Она всегда с ним открыта и знает, что он поймет, никогда не станет сомневаться, переспрашивать, доверие... Главная константа, с которой они связали себя, найдя новые точки соприкосновения.

— После того, как прикоснулась к твоим губам, ощутила ту же самую долгоиграющую сладость, хочу ещё... — ещё раз прикоснувшись к нему, но уже не к губам, а щеке, чуть смещая вектор желаемого, девушка прикрывает глаза и втягивает носом запах с его кожи. Стефан всегда пах особенно. Как пахнет сено в лучах утреннего солнца, где рядом жующая корова, отдаёт первое молоко пастуху, с теми самыми сливками, взбитое. Этот запах она в себе хранит по отдельным уголкам души, никому не рассказывая, в минуты, когда очень скучает по нему, закрывает глаза и вспоминает, как он пахнет, стоит обняться при встрече. Этому нет объяснения, но если любишь человека, его запах для тебя самый желанный, самый приятный, краше любых духов и благовоний, хочется впитать его в себя без остатка, оставить на коже, волосах, собственном развивающемся в полете платье, пропитаться им настолько, чтобы в минуты разлуки, хватило сполна, но каждый раз всё равно мало, а чем дольше они не виделись в последнее время, тем меньше остаётся запаха в носу, лишь какие-то жалкие крупицы. От чего кончиком носа она ведет по его щеке, прижимаясь крепче, вдыхая жадно, словно надышаться не может несмотря на прохладный, озоновый фон под сводом небес в парении. У Малефисенты слишком восприимчивые обонятельные рецепторы, и она много чего ассоциирует с определенным запахом.

Любовь пахла по-особенному.

Не приторно сладко, так, чтобы вдоволь насладиться вкусом и хотеть ещё. Как сейчас хотела она, ярко ощущая всё через призму собственных, пробудившихся эмоций. Свежо, как протоптанные, петляющие дорожки болот утром после дождя. Немного пряно и терпко, словно тягучие поцелуи, которыми одарил её Стефан сполна. Вдобавок ко всему он пах комфортом. Личным спокойствием и умиротворением.

— Давай жить на моих Болотах вместе? — прижав к себе крепче, Малефисента встряхивает крылья и расправляя их мощным, тёмным каскадом за своей спиной, плавно опускается вместе с возлюбленным вновь на землю. Наблюдает с нежностью, как ветер треплет его кучерявые локоны, как он сам улыбается и светится рядом, позволяя себе наконец-то открыться в чувствах. Предложение своё озвучивает вполне серьезно, понимая, что без него теперь точно не сможет. — Я подарю тебе ощущение полета, мы сможем каждый день наслаждаться обществом друг друга... — если бы она могла отдать ему свои крылья, то сделала бы это не задумавшись. Но в целом, она была готова поднимать его к самому своду небес всегда, стоит ему попросить, и создавать любое волшебство, только бы...

Девушка плавно опускается на мягкую траву босыми ногами, размыкая кольцо из объятий.

— Останься со мной? — всё, что просило девичье сердце, это больше не чувствовать вязкость разлуки. Быть рядом с ним, встречая рассветы и закаты, делать всё месте вопреки многим сомнениям и опасениям со стороны дивного народца. Просто любить...

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/16/ee/80/504902.gif[/icon]
[status]хранительница болот[/status]

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

«Но сейчас я не могу...»

Отзвуком в самое сердце, когда Стефан отклоняет её воодушевленное предложение, беря мягко руки в свои ладони, поднося к губам, оставляет поцелуи, что словно сладкая патока стягивает потаённую печаль. Внутри что-то ухнуло вниз с тяжестью, как будто в краткий миг её словно подбили под крылья на большой высоте и теперь она стремительно падала, не способная контролировать себя. Больше всего на свете после случившегося признания Малефисента хотела быть с ним рядом. Показать ему каждый уголок Болот, который ещё не был изучен, познакомить с каждым существом на нём, засыпать и просыпаться вместе, наслаждаясь красотой закатов и рассветов. В глазах промелькнула грусть, без разочарования или каких-то обид, сложно было скрывать свои эмоции, потому что положительного ответа не последовало. Понять и принять позицию возлюбленного нужно было, потому что заставлять против его воли, значит навязывать эгоистично своё собственное мнение и мечты. А в любви эгоизма не бывает. Есть понимание, сострадание и терпение, даже если порой приходится чем-то жертвовать.

— Думаешь, мы с тобой сможем доказать своей любовью, что избежать вражды возможно? — она не сомневалась в своих чувствах, что расцветали сейчас подобно самым душистым, красивым бутонам, но зная жителей болот, слушая их сплетни и перешептывания каждый день, явно были иного мнения относительно содружества. Предложение для Стефана шло от самого сердца, фея не задумывалась о том, как и что о ней подумали, согласись её возлюбленный остаться на Болотах навсегда. Она не думала о том, как придётся знакомить его с дивным народцем, как рассказывать о том, что её сердце переполнено любовью и что он точно не тот, кто сможет им навредить. Ведь если бы он согласился - Болота стали для него домом, тем местом, в котором царит волшебство и нет единого правителя, как это бывало у людей. Топи славились своим равноправием, где каждый поддерживал себя, оберегал друг друга и не допускал войны или ненависти.

Только игривые перебранки, некоторая возня на болотах и речках, но никаких серьёзных конфликтов, которые могли бы принести реальный вред. Заприметив улыбку на родном, таком любимом лице напротив, юная хранительница невольно растягивает алые губы в ответной, уж больно заразительна его радость. Идея направить во дворец какую-нибудь миниатюрную пикси под видом простой бабочки, которую не заприметят люди в замке с весточками для Стефана, согревала душу не меньше, чем его открытое предложение и мысли. Парень думал о том, что мир возможен, хотел стать для неё кем-то лучшим, чем есть сейчас, но не понимал главное.

— Я люблю тебя, Стефан таким, какой ты есть! Без особых титулов, регалий и прочих достижений... — мягко сжимая свои пальцы в его руках, Малефисента смотрит открыто и с нежностью. Изумрудное золото глаз нескрываемо сияет от кипящих эмоций, которые пробудил в ней некогда простой, крестьянский мальчишка. — Но принимаю твою позицию и разделяю. Обещай мне, что не покинешь меня и когда настанет то самое время, мы обязательно будем вместе? — чистое сердце вправду верило, что он не предаст её и никогда не покинет, что останется рядом после того, как достигнет своих целей в работе при замке. Хранительница прижала его руки к своей груди, заглядывая в глаза, чтобы удостоверится в том, что он останется рядом, даже если их будут разделять границы, мнения, чьи-то страхи и сомнения.

— Я так долго этого ждала, что больше не могу себе позволить тебя потерять. — она не сомневается также в том, что Стефан её не предаст, всегда вернётся на болота, когда закончит работу при короле, научится балансировать между своими целями и их влюбленностью, что может стать путеводной звездой в далеком, волшебном будущем. Ведь вместе они преодолеют всё, любые испытания и трудности. Смотреть через призму юности, доверчивости и открытости легко, но не видишь сути, которая сокрыта от всего, стоит Стефану увидеть для себя более амбициозные цели на будущее. Малефисента не понимает ещё и не осознает, что опасения дивного народца не беспочвенные, что её погибшие в далеком прошлом родители так и не смогли договориться с людьми и королем, оказавшись непроходимой, тупой костью в горле. Ей правда хочется верить, что они вместе, держась за руки, покажут всем, что испытывая чувства будь ты любой принадлежности и вида, можно гармонично существовать на границах территорий. Помогать друг другу, обмениваться опытом и знаниями, материалами и ресурсами, воссоздавать с помощью магии настоящую красоту, делая жизнь обитателей насыщенной, счастливой. Она не беспокоится, когда ладони вложены в широкие руки Стефана, когда он вот так вот улыбается с теплом, говоря уверенно и открыто. Не подбирает слов, уверен в себе, а значит она была уверенна в них двоих.

«Я дождусь тебя обязательно, на том же самом месте, возле старого пня.» Порой мы чем-то жертвуем во благо своего личного счастья. Фея понимала, что будет тосковать и переживать, но изменить ход событий не могла. Ведь он относился к миру людей, пытался стать лучше, вырасти из простого, бедного мальчишки в сильного мужчину, который способен быть достойным её, волшебной хранительницы болот. Ради его целей она отступает от настойчивости в желании остаться вдвоем и просто плывет по течению, вверяя этому человеку напротив не только свои руки, что сейчас были переплетены пальцами между собой, но и всю себя без остатка: душу, сердце.

— Я верю в тебя и твои силы! — звучит воодушевленно и открыто, честно. Потому что всегда ему верила, переживала за него, когда он рассказывал очередные, трудные истории своей жизни крестьянина, разделяла с ним всю злобу, боль, была для него той самой тихой, красивой гаванью, куда он мог причалить со всеми своими проблемами, оставив их на берегу границ, и побыть самим собой. Её Стефаном, красивым мальчиком с кучерявыми, рыжеватыми волосами, тёплым шоколадом глаз и самыми нежными губами. Поддавшись вперёд по очередному велению сердца, она аккуратно накрывает его губы своими в поцелуе, давая понять, что не злится, не разочарована в его решении, а поддержит и будет всегда крылатой тенью за его спиной и правым плечом, как ангел хранитель, оберегающий от всех тревог и забот. Стоит только ему попросить и она весь мир для него перевернет с ног на голову, только чтобы Стефан всегда так улыбался и был самым счастливым.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/16/ee/80/504902.gif[/icon]
[status]хранительница болот[/status]

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

как только перестанешь усложнять, станешь счастливей в сотни крат,
в масштабах вселенной смешны и мелки твои неудачи и огорчения.
знай: то, от чего твои глаза горят,
и есть твоё главное предназначение.

Он поклялся и она ему поверила. Другого варианта развития событий даже не предполагалось, потому что сердце верило. Скрепленный этим договором поцелуй, объятия таких нужных и важных рук, что укрывают подобно теплому покрывалу от всех забот. «Вот бы время сейчас просто остановилось и замерло.» В такие моменты юная Малефисента мысленно просила лишь одного. Чтобы секунды и минуты проведенные вместе не торопились так откровенно, смещая солнечный диск с самой верхней точки над горизонтом, отматывая важность встречи к его обычным, человеческим делам. И он своё слово исправно держит, когда разлука сменяется через несколько новых дней возвращением к их старому, трухлявому пню. Они снова гуляли по лесу, весело смеясь, парень снимал её с коряг, если им нужно было спрыгивать, словно у неё и не было крыльев, словно она была смертным человеком. В эти моменты фея думала, что, возможно, совсем скоро, но Стефан согласится остаться с ней здесь, и они просто будут счастливы вдвоём, несмотря на его жаркое стремление доказать ей, что достоин хранительницу болот и сможет стать её настоящим, верным спутником по жизни. Но её желаниям, как окажется позднее, не суждено было сбыться. На душе царило спокойствие и умиротворение. Фея, которая слишком сильно влюбилась в человека, была на седьмом небе от своего женского, маленького счастья. От одной мысли, что рядом с ней молодой мужчина, который может её защитить от кого угодно. Словно она не Хранительница, не прекрасная фея, способная управлять самой могущественной магией на земле, а хрупкая леди, чередующая легкие платья на изящной фигурке, блуждающая по земле босыми ступнями.

Рядом с ним, засыпая на холме в объятиях новой встречи, она готова была стать самой слабой и беспомощной, лишь бы он доказал то, что планировал и они остались вместе навсегда, более не разделяемые разными государствами, проблемами, и этим острым чувством разлуки. Третья кража (не считая первых двух с камушками, переливающимися всеми цветами радуги, которые колдунья юная возвращает магией назад - пусть он думает, что те потерялись в дороге к Дарвелу) становится неожиданной даже для самой юной феи. Её сердце Стефан похищает настолько быстро и проворно, что Малефисента не успевает даже вспомнить о том, что этот с виду обычный человек дарит ей взамен поцелуй любви. Зачем возвращать сердце, когда ему так уютно в человеческих руках? Она столько раз отпускала ему эти маленькие шалости, что за влюбленностью совсем позабыла об осторожности, о том что стоило присмотреться к нему получше, понаблюдать за ним ещё более пристально, ведь если он в чём-то не честен или имеет склонность к воровству, то где гарантия, что светлые чувства и поцелуй истинной любви откроет его душу и переменит человека в лучшую сторону? Но Малефисента была слишком юной и слишком наивной, искренне верящей в то, что союз между волшебным народцем и людьми возможен, она отметала все эти шалости с камушками, которые Стефан то и дело пытался прихватить с собой, ссылаясь на его старые привычки и желание, быть может, сохранить в кармане частичку её мира, её самой, чтобы эти с виду природные безделушки напоминали ему о редкости встреч, о тех самых эмоциях, что обдавали настоящим жаром, стоило ей спикировать с небес на землю, туда, где наконец-то появился возлюбленный с какой-то незамысловатой сумкой через плечо в этот раз.

— Стефан! — в этот раз они не виделись слишком долго. Разлука становилась невыносимой, душила ночными кошмарами, приходила непрошенными видениями, где от солнечной тени вокруг пня, в полете она несколько раз думала, что это он, пришёл и хочет сделать сюрприз, прячется за глубокими корнями, разросшимися по кругу, что-то игривое замышляет, но спускаясь разочарование накрывало с головой. Она боролась с собственными страхами, смятением и переживаниями, старалась отвлекаться от хмурных дум, то и дело занимая себя помощью жителям Болот в рутинных делах, поддерживающих земли в цветущем состоянии своей магией, но из сердце не выходил его образ, его улыбка, прикосновения и тот самый поцелуй, скрепленный обещаниями. — Я так соскучилась! — сжимая, что есть силы хрупкими руками его в объятиях, девушка не сразу поняла, с чем пришёл Стефан. Эмоции одной большой лавиной накрывали с головой до самых кончиков внушительных рогов, стоило окунуться в его теплый, родной запах, ткнуться носом в плечо и мягкую ткань холщовой рубашки, ощутить, как лицо щекочут кудряшки и наконец-то понять, что жива. Она оживала рядом с ним, отмирала словно от долгого забвения и наполнялась силами, чтобы двигаться вперед, кружить его в объятиях и не отпускать сразу, наслаждаясь моментом, которого так сильно ждала.

— Диковинка из вашего мира? — несколько раз он уже делился с ней странными предметами, в красках описывая их действие и для чего они используются людьми, с какими целями создаются и как служат в их мире, но в этот раз улыбка его была слишком открытой, а темно-карий омут так и сиял от переполняющего желания рассказать фее о том, что взял с собой. Малефисента наконец-то выпускает из приветственных объятий как-то неохотно, и хлопает с шуршанием перьев крыльями вместе с ладонями от нетерпения. — Что там, Стефан? — любопытство присущее феям было выше, чем собственная сдержанность. Она только одёргивает себя внутренне от того, чтобы нос не сунуть в сумку на плече возлюбленного, которого одновременно хочется и обнимать и целовать, говорить обо всём, спрашивать невпопад, разглядывать лицо, по которому так соскучилась, а уж после смотреть на ценные предметы, что были ей не веданы ранее.

тебя ждёт много великого и настоящего,
если рискнёшь однажды пойти за сердцем.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/16/ee/80/504902.gif[/icon]
[status]хранительница болот[/status]

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Искренне дрожит всем своим телом и крыльями, когда Стефан ответно признается, что скучал. Разве большего нужного было, как только время смыкает на горле свои удушающие щупальца одиночества, грозясь задушить очередным потоком соленых, несдержанных слёз, а потом в полете по границам своих земель, глаза выцепляют знакомую, высокую фигуру и её же сладкую, не менее любимую тень, обрамляющую старый пень, у которого они неизменно встречались каждый раз, когда подворачивалась такая удачливая возможность. Крепче прижимает к себе в объятиях, словно боясь, что сейчас прикроет на миг глаза, а как только расслабится немного, то юноша пропадёт, растворится густой, сизой дымкой, сделавшись миражом её больного воображения. А то таковым действительно являлось, ведь чем дольше проходило время в разлуке, тем сильнее, горячее становилась тоска. Приходилось жить воспоминаниями, прячась в высоких, древесных кронах за изумрудными листьями и длинными ветвями, свешивать устало босые ноги, опираясь спиной о теплый ствол, и закрывая глаза, представлять снова и снова его лицо. Стефан улыбается и тень хитрости переплетается с карим омутом глаз, смотрит вот так вот своими глаза, забираясь куда-то под кожу стайками маленьких, черных галок, заставляя забывать, что ещё немногим ранее, когда-то давно, очень злилась, когда он утаскивал камушек и мелко врал. Ведь брал же, пытался утащить, и фея всё никак не могла понять, почему продолжает это делать, если можно было в крайнем случае попросить и она насыпала ему бы с собой целый мешок, сколько сил хватило, чтобы унести. Но ругаться и причитать по этому поводу совершенно не хотелось. Любой даже самый маленький, негативный запал сменялся предательской нежностью, которую так умело распространял Стефан, стоило ему появиться на горизонте волшебных земель.

Как сегодня с какими-то новыми приспособлениями, которые он решил доставать постепенно, чтобы не шокировать и без того вытянувшееся от удивления лицо феи, когда в поле зрения появился странный, железный объект в виде двузубца с деревянной, благо, ручкой. Она одёргивает руку ещё даже не прикоснувшись, с каким-то недоверием. Не к Стефану и его вещицам, что он принес показать, а к тому, что может вызвать ту самую жгучую, нестерпимую боль, стоит только подушечкам пальцев прикоснуться к чёртовой поверхности.
— Что такое вилка? — только и поспевает за пламенной речью возлюбленного в своих вопросах Малефисента, склоняя голову по-птичьему жесту в знаке вопрошающем к плечу, тряхнув за спиной большими крыльями. — Зачем вообще гадское железо совать в рот? Сущее издевательство! — когда Стефан озвучивает причину, по которой заберет обратно, вероятно, приспособление у людей для приёма пищи, она фыркает и сама робко покрутив в пальцах за деревянную основу то, что всё ещё вызывало внутри сомнение и недоверие, отдаёт ему обратно, не желая смотреть на острые наконечники "вилки". «При желании таким можно навредить, но я об этом Стефану не скажу, ведь мы против жестокости и насилия. Всё ещё не понимаю, как можно есть... этим?» Небольшая складка задумчивости опустилась промеж тонкой линии тёмных бровей, когда это приспособление в виде вилки скрывалось в недрах сумки, с которой её ненаглядный явился на Болота, решив вновь и вновь удивить. Сколько себя помнила с самого детства, ягоды, орехи, овощи и фрукты всегда ела руками, не беспокоясь о самочувствии после. Можно было промыть любой фрукт в чистой, родниковой воде, которую каждый день фильтровали каменщики и ещё долгое время наслаждаться этим свежим послевкусием на губах. Пища в пальцах была вкуснее, об этом знает каждый житель дивного мира топей, в крайнем случае, можно было завернуть ягодки в листья кувшинок для красоты, или обвить орешки папоротником для эстетической красоты, но вот то, что служило людям прибором... Юная хранительница болот едва сдерживает свою мимику, чтобы не показать отвращение и дикий ужас в полной мере и наконец-то переключает весь свой поток эмоций от увиденного на диковинный рожок. На вид тот не представляет никакой угрозы. Деревянный, даже слегка теплый под пальцами, когда парень протягивает принесенное ей и смотрит снова с этой привычной для него хитрецой во взгляде.

— Подуть? — с сомнением переспрашивает, прокручивая странный предмет в ладонях, а после внимательно заглядывает изумрудным омутом глаз внутрь рожка, в мелкую, черную бездну, словно выискивая там какой-то клад.
— Он поди что ли грязный? — неспешно принюхивается к дереву, когда всё же подносит к губам, не находя в полой части рожка какой-либо пыли или других сорняков, что требовалось извлечь именно таким способом, о котором попросил Стефан. Ещё раз внимательно смотрит на него, словно ищет какой-то подвох, но его очаровательная улыбка и вся расслабленная в целом поза даёт понять, что сомневаться незачем. — Ну, Стефан, если сейчас оттуда неожиданно выскочит что-то из вашего человеческого мира, я за себя не ручаюсь! — он любил над ней подшучивать всячески, даже показывал однажды на практике, что такое человеческая щекотка и чем она чревата, если вовремя не перестать пересчитывать рёбра, как на музыкальном инструменте клавиши, поэтому эту мимику лица фея для себя трактует именно так. Поэтому сразу и предупреждает, что собственная реакция очень может быть неоднозначная, тому явно стоит приготовиться быть заколдованным в жучка или паучка, напугай он её действительно. Обхватив пальцами предмет поудобнее той частью, что зауживалась как раз, видимо, для таких целей, как "подуть", Малефисента аккуратно прижимает алые губы и медленно дует, не показывая всем своим видом, как напряжена и одновременно взволнована. Но оттуда не вылезает кто-то или что-то, способное напугать. Как только сила дыхания касается деревянной основы, чуткий слух феи распознает звук сильный и одновременно глубокий, заставляющий резко отбросить в зеленую траву предмет, распахнув глаза от удивления. Кажется... она слишком сильно подула, от чего в ушах зазвенело, а щеки полыхнули алым от смущения.

— Ой, что это!? — кажется, она начинала догадываться, что это такое, ведь когда-то давно крестьянский мальчишка из простой семьи рассказывал, как пастухи возвращали своих животных домой, для чего вообще это требовалось, но всё было на слух, без практической стороны вопроса, от чего картинка начинала постепенно складываться, но собственных эмоций было предостаточно. Стефан у неё всегда ассоциировался с чем-то необычным и новым, волнующим и смущающим одновременно, как он сам. Улыбающийся и такой красивый.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/16/ee/80/504902.gif[/icon]
[status]хранительница болот[/status]

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Он смеётся и поясняет, когда диковинная штука выпадает по резкому взмаху руки хранительницы в густую траву, а та заливается внезапным румянцем. Тот очень невовремя, потому что Малефисента явно не ожидала, что немного испугается от неожиданности и резкого звука, доносящегося от такого маленького, деревянного приспособления. Как только не изощрялись люди в своём творчестве, чтобы то служило не только красивой безделушкой, но ещё помогало контролировать стадо овец, например, о котором немногим позже рассказывал Стефан, демонстрируя шерстяную нить и острый наконечник. Больше всего в этих сюрпризах её радовала возможность побыть с ним рядом. Посмотреть в глаза, посмеяться заливисто, как в старые, добрые времена, когда они только познакомились и сдружились, часами гуляя по простым, необъятным полям топей, петляя между деревьев и коряг.

— Если я попробую ещё раз... — с сомнением в голосе протягивает хранительница болот, но следом за рожком её губы накрывают новым поцелуем. Медовым. Тягучим. От чего она сдавленно выдыхает и на мгновение закрывает глаза, чтобы насладиться теплом его дыхания, собственным сбившимся ритмом сердца, которое предательски сжимается от любви. Прикосновения Стефана в любой момент времени, когда он посещает её на волшебных землях, звучат куда прекраснее, чем любая музыка и те предметы мира людей. Конечно, всё что было не понятным и странным для феи, являлось простым и привычным для возлюбленного, но в свою очередь она также не забывала рассказывать о дивном народце, редких растениях, даже тех которые могут быть опасны для человека, стоит протянуть руку, а за милой кувшинкой и вовсе может скрываться зубастый бутон, способный отхапать по локоть если зазеваться. —... распугаю всех птиц в округе. — смущенно добавляет уже себе куда-то под нос, когда поцелуй размыкается и парень как ни в чём небывало продолжает показывать то, что вмещалось в его широкую, дорожную сумку. Шерсть овечья и правда была грубой, немного покалывала мягкие подушечки пальцев, но девушка с удовольствием и открытым интересом разглядывала то, что удалось ему принести.

— Ты всё это купил только чтобы мне показать? — она знала, как было тяжело Стефану зарабатывать себе на хлеб и новую одежду, как ему порой было сконфуженно и неловко приходить к ней в старой, потертой рубашке, изношенных сапогах и штанах, как он скрывал той же шерстяной накидкой изхудавшуюся ткань, чтобы не замерзнуть и выглядеть презентабельно перед феей, которой труда не составляло наколдовать себе магией любой наряд и образ, только чтобы выглядеть красиво. Но юная хранительница никогда не создавала себе вычурный и броский образ, предпочитала простые платья, сарафаны, сорочки до колена или вовсе цветочные наряды, скрывающие бледную кожу крупными лепестками и вьющимися лианами, чтобы не смущать пришедшего гостя и уж совсем не сливаться с природой в нагом своем совершенстве. Хотя с учётом длины и ширины крыльев, она могла укутаться и в них при желании, спрятав хрупкую фигуру в пушистом оперении, но предпочитала чувствовать природу и землю под ногами, даже сейчас встретив своего возлюбленного босиком. Теплая земля, трава, цветы и травы, на которые мягко ступала, всё это - большой обмен энергией и волшебством, позволяющее чувствовать свой дом, разговаривать с природой на родном языке, быть единой с таким мощным ресурсом для процветания и собственного роста.

— Ты голоден? — наверное, изнывающая работа, весь этот кропотливый труд во дворце доводил его до такой усталости, что столько раз приходя к ней на Болота, он просто засыпал в объятиях, до последнего прижимая к себе фею, старательно поддерживая диалог, пока глаза сами по себе не смыкались, а тело не обмякло в позе доверия, защиты и гармонии. Хотелось как-то отблагодарить его за столь интересные вещи, которыми он поделился. Теперь Малефисента знает, что такое пряжа, веретено, и для чего используют густую, жесткую шерсть животных люди, чтобы согреваться в холодное время суток, а ещё наверняка набивать этим подушки, чтобы не так тяжело было опускать голову после трудового дня в постели. Скрутив аккуратно распущенный клубок пальцами, она возвращает диковинную вещь обратно Стефану, ведь это его купленный инструмент, который позволит позднее создать новую вещь, более прочную и крепкую, таким образом он не заболеет и будет в уюте для себя. Девушка подходит ближе, заглядывает в глаза, словно пытается прочитать, что скрывается за улыбкой, темным омутом глаз, где-то там внутри, за границей дозволенного, ведь они столько не виделись и теперь...

— Слышал ещё какие-нибудь новости от людей? — несколько раз она рассказывала о чём шепчутся пикси и эльфы, но не углублялась в это с головой, всё ещё считая, что это лишь сплетни. Те любили пощекотать себе нервы какими-то ужасающими историями, что грядет война, люди стремятся заполучить их Болота и всеми способами укрепляют позиции, чтобы нанести разрушительный визит. Всё же хотелось получить информацию из самого достоверного источника. Из уст любимого, ведь если он знает что-то, то обязательно расскажет, так ведь? Изумрудный омут застыл с немым вопросом, она очень хотела, чтобы Стефан опроверг всё, чем её дивная земля пропитана в последнее время. Это ощущение зыбкое, оно выводит из равновесия и заставляет сомневаться в себе, в этих встречах один на один, в её попытках доказать всем существам вокруг, что он точно не такой, видеть отчасти немое осуждение, поджатые хвосты и крылья, какую-то неприятную паузу и непонимание. «Стефан - не все. Он - особенный.» Каждый раз с уверенностью отзывалось эхом, когда в очередное утро её пытались вернуть мыслями в те реалии, в которые девушка уверенно не хотела верить. Люди не могут пойти на них с войной. Ведь они в свою очередь ничем не мешают их землям, живут тихо и скрытно за густой стеной тумана и диких деревьев. Да и зачем это? Когда можно существовать в гармонии, как мирные соседи.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/16/ee/80/504902.gif[/icon]
[status]хранительница болот[/status]

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Это маленькое человеческое чудо, сделанное из спила какого-то дерева, очень походившее на березу, Малефисента бережно обнимает собственными пальцами и сковывает в ладонях, словно ей подарили нечто живое и дышащее. Такой подарок от Стефана она обязательно примет, в дни и часы их разлуки, будет поглаживать пальцами, покручивать в руке, разглядывая зорким взглядом мелкие шероховатости на поверхности. Каждый подарок для неё, что был связан с возлюбленным - имел особую важность и значимость. Тихо просвистев себе под нос, к ним прилетела красивая синичка, опустившись на плечо феи, та аккуратно вложила веретено в её лапки, кинув головой без слов. Находку создание болот принесет к хижине Малефисенты и оставит на столе через приоткрытое окно, поэтому когда посланница крылатая улетела с подарком весело чирикая, девушка ещё раз благодарно взглянула на Стефана.

— Знаю, каким трудом тебе это всё достаётся от чего благодарю искренне! — в ответ при очередных объятиях, она положит к нему в карман маленькую, жемчужную ракушку, которую потом парень найдет и сможет приложить к уху, чтобы услышать звук моря, мерно покачивающихся волн, или любую другую похожую музыку, отдающую воспоминаниями о Болотах, их долгих прогулок вдоль речки, держась за руки. Когда ладони гладят по плечам и спине, прижимая к себе в той самой тревожной мысли, что закрадывалась уже давно в сознание Малефисенты, девушка хмурится на слова Стефана о богатствах, скрытых на их землях, что не дают покоя Королю. Её это ставит в некий тупик, ведь у людей и Дарвела есть собственные ресурсы для того, чтобы процветать и делать свою жизнь достаточно хорошей для того, чтобы не болеть какой-нибудь хворью, выглядеть опрятно и продолжать свой род.

— Но мы ничего не скрываем. Всегда можно поделиться опытом, ресурсами, даже теми камушками, которые ты несколько раз пытался унести в тайне от меня... — она помнит каждый этот раз, как волшебными всполохами магии возвращала на дно реки то, что принадлежало им, а что-то как сейчас с ракушкой, опущенной незаметно в его карман ответным презентом после веретена, но в голосе не звучит упрёк или негодование. Скорее просачивается добрая улыбка, заметно скрашивая интонацию в мягкие, мурчащие тона. Ей даже было отрадно наблюдать, как Стефан всегда пытается что-то прихватить, но при этом на середине пути "трофей" волшебным образом возвращался обратно в топь, оставляя его ни с чем. Она не считала это какой-то хитростью или воровством, как в первый раз при знакомстве. Возможно, парень хотел оставить себе нечто, напоминающее фею и её жилище в трудные времена служению при дворце и короле.

— Что теперь будет, Стефан? Люди развяжут войну? — медленно выпутываясь из объятий, опуская плечи так, словно на них легка тяжелая накидка из предположений и фактов, которыми её ежедневно осыпали пикси в своей неуёмной болтовне, хранительница заглядывает в глаза напротив, словно пытается найти там ответы на свои вопросы. Она чувствует, что возлюбленный не хочет её огорчать, подбирает слова дольше обычного, взвешивает каждое перед тем, как озвучить, но факт остаётся фактом - существа дивного мира против людей, их привычного уклада жизни, даже веретено придется как следует спрятать и заколдовать под дизайн своей не броской хижины, чтобы какой-нибудь прохвост не стащил и не сгрыз при первой удачной возможности.

— Ты же знаешь, что я против насилия в любом виде, и если нам начнут угрожать, то... — она вздрагивает и закусывает край губы, чтобы не сказать лишнего. Не допустить даже мыслей о том, что придётся отражать нападение, или унести не дай небеса чью-нибудь человеческую жизнь на тот свет. А ведь её магии будет достаточно для того, чтобы навредить людям настолько сильно, что оправляться потом придётся несколько добрых лет. Их топи были мирными, процветающими и никоим образом не мешающие королевству. Каждый занимался своим делом, не притеснял границы, не высовывался лишний раз и уж тем более не мог нести в себе опасность для людей. Само понимание войны противоречило природе феи, её взглядам на жизнь, доброму и открытому сердцу, не способному на коварство, ложь и всяческие интриги. Она смотрела на мир с открытым, нежным взглядом и всё ещё отодвигала в сердце своем тот факт, что Генрих может быть действительно опасным, алчным и злым, способным нанести свой разрушающий визит Болотам и попытаться разворовать то, что у них было.

— Понимаю, что ты никак не сможешь повлиять на решение Короля, если они всё же... — берет его руки в свои, мягко сжимая, всё ещё смотря в глаза. — Но если узнаешь что-то кроме нелепых слухов, сможешь предупредить меня о надвигающейся опасности? — она не сомневается в Стефане, скорее сомневается в собственном отношении к людям. То каким-то странным комком в груди ворочается, всё время кидая фею из крайности в крайность. Нельзя было игнорировать то, что говорили эльфы, о чём шептались другие феи, но в тоже время любовь не позволяла видеть ситуацию здраво, всё смягчалось в тонах доверия к нему. Влюбленная в человека, видя в нём свое ежедневное, ежечасное вдохновение и смысл жизни, сложно делить мир на черное и белое, относиться с негативом к соседям в виде Генриха, что могут стать настоящей угрозой, коснись разговор о войне. «Говорю об этом и как будто допускаю мысль о разрушении. Ох, Стефан, ты бы только знал, как я всего этого опасаюсь и не хочу... Тебя потерять не хочу.» Трехцветная радужка дрогнула от внутренних подступивших эмоций, девушка отводит взгляд куда-то себе под ноги и опускает рогатую голову, борясь с противоречивыми  чувствами. Больше всего на свете она боится его потерять. Страх войны и жесткости, что изуродует любое, самое нежное сердце, искочевряжит душу... Почему нельзя просто жить мирно и хотя бы уважать друг друга, как соседей? Почему людям в действительности вечно мало?

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/16/ee/80/504902.gif[/icon]
[status]хранительница болот[/status]

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Больше всего на свете ей хотелось узнать только хорошие новости. Что спустя долгое время Стефан будет всё так же бережно обнимать её за плечи, целовать голову, путаясь пальцами в длинных, чёрных волосах, прижимать к себе, заставляя нос щекочущими волнами сохранять в себе его запах кожи и одежды. Запах простоты, чистоты, трудолюбия и верности. К ней верности. Больше всего на свете ей хочется, чтобы это безмятежное время никогда не кончалось. Сохранить крупицу надежды в душе с каждым новым, прожитым днём становилось сложнее. Когда кольцо рук и объятий разомкнулось, и фигура Стефана медленно превращалась в крошечную точку, удаляясь от их места нерушимой встречи рядом со старым пнём, когда он пересек границы Болот и отправился обратно во дворец, Малефисента чувствовала, что может потерять его навсегда. Они долго говорили прежде, чем попрощались и в груди скапливалось всё больше тревоги, наполняя сердце, подобно кувшину, тяжелым предчувствием. Малефисента грустно брела назад, к лесной лощине. Когда теперь они снова смогут встретиться и с какими вестями на этот раз пожалует Стефан? «Если мы с тобой смогли стать друзьями, а после возлюбленными, то почему другие не смогут?» Она несколько раз задавала ему такой вопрос в разных интерпретациях и с похожей формулировкой, ведь он больше всего волновал девичье сердце.

Итак, Малефисенту и Стефана объединила та самая крепкая, как канаты, надежда на мир, и это заставило фею сильнее, чем когда-либо, почувствовать свою близость к родителям. Но с годами Стефан всё реже и реже стал приходить к вересковым топям, чтобы увидеть Малефисенту. Он стремился осуществить свою давнюю мечту - жить в замке, пусть и простым слугой. Казалось, теперь его намного меньше интересовало установление согласия между людьми и волшебным народом и гораздо больше - жизнь в замке, подробности которой он предпочитал хранить в тайне. Пусть Малефисента интересовалась его жизнью из чистого любопытства, Стефан все равно старался не отвечать на ее вопросы. Или говорил размыто, предпочитая переводить весь вектор интереса девушки на что угодно вокруг, только бы не возвращаться к Королю, и его истинному, самому страстному желанию - загубить дивный мир, хранительницу и разворовать всё, что имело для людей ценность из-за своей диковинности и неизвестности.

Прислонившись к Рябиновому дереву, хранительница пристально наблюдала, как уходит еще один день в закатных красках. Со Стефаном они не виделись уже месяц - целую вечность, пронзающую собственное сердце крючковатой болью. Робин и другие волшебные существа заметили, что фея стала значительно серьезнее и тише, но сама она стыдилась признаться, что безумно влюблена, причем в человека, и их тайные встречи у волшебного пня стали большим, чем просто дружественные прогулки под открытым небом держась за руки. Малефисента отдалилась от всех, предпочитая быть в одиночестве, - на тот случай, если ей вдруг очень захочется рассказать кому-нибудь о своем любимом или если неожиданно объявится сам Стефан. Закатное небо постепенно темнело - и все более с этим переходом цветов мрачными становились мысли Малефисенты. Все ли с ним в порядке? Скучает ли он по ней, хотя бы самую малость? Увидел ли подарок в своем кармане в виде ракушки, которую аккуратно положила ведьма, позволяя оставить с ним воспоминания о себе? Как Малефисента ни старалась, ей не удавалось развеять охватившую её сердце грусть. Неужели она ошиблась, поверив своему человеку? А ее родители - они тоже в своё время ошибались? Не в первый раз она задумалась над тем, как всё было бы, останься её папа и мама в живых. Она представляла себе, как прилетает домой, к Рябиновому дереву, а там, прислонившись спиной к теплому стволу, сидит мамочка. Девушка позволяет себе слабость, начинает плакать и обо всем рассказывает маме, а та целует ее в лоб и говорит, что все будет хорошо. И все действительно становится хорошо. Каким-то образом.

Чем дольше она не видела Стефана, тем сильнее страдала, окруженная собственными страхами и предрассудками. Глупо было предаваться фантазиям и пытаться мысленно тянуться к фантому покойных родителей. Их уже не вернуть. Тому причина - война. Бесполезная, глупая, абсолютно не равная, в которой гибнут как люди, так и волшебные существа, отстаивая свои границы и ресурсы. Ставка на кону была высока, как никогда, и это будоражило сознание человечества. Вересковые топи и все, что за ними, - это очень много земли, а земля эта, по всем сведениям, была так богата, что и вообразить трудно. Там были источники пресной воды и лес, а дно ручьев, по слухам, было усыпано драгоценными камнями. Захватив и покорив болота, Генрих сделает свое королевство ещё могущественнее, а сам обогатиться настолько, чтобы и вовсе захлебнуться в монетах и собственной алчности, окончательно лишившийся ума и здравого рассудка. Война была не долгой, волшебный народ одержал победу. Вместе с поверженным, ковыляющим Королем беспорядочно отступали остатки его войска - солдаты в панике бежали от ужасных существ. Нападение людей. Есть ли надежда, что всему этому можно положить конец? Возможно ли когда-нибудь добиться мира? Как бы ей хотелось поговорить сейчас со Стефаном!

И её опечаленное сердце спустя несколько дней после случившегося было услышано. Отчаянный крик знакомого и до боли любимого голоса, где-то там под сводом темнеющих небес. Стефан зовёт её по имени, заставляя сменить привычно маршрут патрулирования. Теперь такой полёт был частой необходимостью, несмотря на то, что Бальтазар и другие стражники на границе держали свой пост с верностью болотам, после случившегося Малефисента не могла спать спокойно зная, что её голова требуется Генриху в качестве трофея, который он так и не получил. Шелест крыльев с привычной силой и мощностью обдаёт звавшего сильными потоками ветра, девушка опускается медленно на землю, с осторожностью, не как раньше, совсем не бросается в объятия. Какое-то время она молчаливо наблюдает за ним, словно изучает. Они слишком давно не виделись, где гарантия того, что он не изменился, поддавшись влиянию Генриха, обещающий за её голову, возможно, те же самые драгоценности и деньги, на которые так падки люди в своём стремление забрать всё, что унесут руки и карманы? Но казалось, будто он никуда и не исчезал. На нем была все та же поношенная одежда и фляжка на боку. А Малефисента после выигранной битвы стала тверже, почувствовала, что обладает силой и авторитетом, что стала способна защитить свой дом и своих друзей. И еще случившаяся война напомнила ей о тревожном прошлом болот и о том, почему здешние обитатели с таким подозрением относятся к чужакам, пропуская недовольство в сердцах.

В то же время внутри феи по-прежнему, что-то трепетало при виде знакомого, дорогого лица Стефана. Подавив в себе это странное чувство, она расправила плечи и спросила, приподняв идеально очерченную бровь:

— И как теперь тебе живётся среди этих тошнотворных людей? — хотелось добавить, как спится ночами после ужаснейшей войны, которая повергла войска в ужас, сразила Генриха, внесла ещё больше смуты в человеческие жизни, растревожила топи, заставив каждое существо выйти на защиту своих земель вместе с Малефисентой, что при виде огромной армии на горизонте почувствовала, как её сердце буквально падает в пятки, а липкие щупальца страха сжимают тонкое горло в немом спазме. Ей так хотелось кричать, сделать всё, чтобы это было просто сном, не дикой явью, но... Теперь она была не уверена до конца в честности Стефана, в том, что могло с ним стать за долгие дни и недели разлуки.

[icon]https://forumupload.ru/uploads/001c/16/ee/80/424653.gif[/icon]
[status]хранительница болот[/status]

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

– Чудовищно, — молвит Стефан и его эта многозначительная пауза с вязким "но" встаёт у Малефисенты в горле раздраженным спазмом. Какое вообще может быть "но", если уже случилось то, чего они так долго опасались? О чём говорили часами напролет в дни мирных встреч, когда самой большой бедой мог случиться проливной, тропический дождь до того, как они добрались бы под пушистые, массивные кроны деревьев. «Тут не может быть никаких "но", люди сделали свой выбор, они не захотели существовать мирно.» Противоречие застывает в волшебной радужке глаз хранительницы Болот, которая постепенно сама того не ведая стала предводительницей всей внушительной армии существ, что подтянулись на её немой зов о помощи, как только Рябиновое дерево и его середина вздрогнули от спазма сердца в ужасе и страхе, сковавшем по рукам и ногам фею. Она внимательно слушала человека, которого когда-то сильно любила. Пыталась рассмотреть сквозь прищуренный, сияющий недоверием взгляд, лицо и каждую его черточку, которую мысленно уже бесконечное, бесчисленное количество раз обняла ладонями и поцеловала каждый изгиб, каждый выступ скул и те редкие ямочки от улыбки, которыми Стефан одаривал её в безоблачные дни встреч. Новости струились ненавистью и сумасшествием, которое озвучивал дрожащим голосом возлюбленный, явно не готовый всем своим видом к тем стремительным переменам, которые заварил Король со своей змеиной свитой. «Что теперь истина и что теперь дозволено, мой дорогой Стефан? Если моя голова на блюдце с голубой каемочкой не главное, то что ты можешь сказать мне, чтобы унять всю печаль и боль о случившемся?» Робин столько раз говорил ей, молил её одуматься. Не смотреть томным взглядом на границы территорий, что плотной завесой прилегали друг к другу в далеко не мирном сотрудничестве. Там на горизонте каждый день, каждый час, когда они проводили время вместе, строились козни, великие планы, тренировались войска, создавалось оружие, цепи и мечи, чтобы выкорчевать всё то, что было так дорого Малефисенте. А что, если Робин прав? Что, если все люди настроены против них? А что, если и Стефан на стороне короля Генриха?

— Ты опоздал, Стефан. Понимаю, что ничего не зависит от тебя и принятых тобой решений, но люди уже пришли не с добром на наши земли, за что поплатились сполна! — он обещал и пришёл. Гонимый страхом, скрывающийся от постоянного преследования и дозорных, дошёл до Болот не приведя за собой следопытов, хотя некоторое время, пока парень говорил, фея всё ещё смотрела немногим вперёд за его плечи и спину, словно ждала, как будто сейчас из-за ровных кустов и широкого поля с равниной на неё бросятся десяток стрелков и пехоты, а Стефан будет лишь той самой ловушкой и приманкой, в которую она угодила доброе время назад, поведясь на сладкую дружбу, теплые слова и руки. Те самые губы, которые сейчас вещали о разрушительных событиях, что недавним прошлым целовали так сладко, как вересковый мёд, разливающийся по уголкам её души той самой патокой, которую она хотела ощущать всё своё время, каждую минуту, считая звезды в закатах и рисуя рассветы своими крыльями по самому ободку неба, скучая и ожидая его в следующей встрече. Малефисента не хотела такой развязки, её заставила война. Толкнула на путь сопротивления, не оставила выбора, связав по рукам и ногам сначала страхом, потом смятением, после отчуждением и не способностью вместить в доброе, любящее сердце ту волну насилия и злости, с которой пришли люди. Громкие, яростные, пришпоривающие своих коней до алых борозд по бочине, только чтобы получить результат. Какие-то там камушки и безделушки, видящиеся Королю несметными богатствами, без оглядки на то, каково будет им - дивному народцу, кто собирал и взращивал все ресурсы по крупицам, по ниточкам, вкладывая в каждое действие непомерный, кропотливый труд.

Воспоминания кусались, словно надоедливые осы, не давая мыслить здраво, даже когда Стефан появился вновь.

Настигнув его, такого пропащего, сопящего, кашляющего и задыхающегося в своих нестерпимых флюидах ненаивсти, в один миг, она принялась с высоты наносить Генриху удары своими мощными крыльями и била до тех пор, пока тот не упал навзничь с коня. Тогда Малефисента спустилась на землю и, наклонившись над королем, громко крикнула:
- Тебе не получить наши Болота - ни сейчас, ни когда-либо в будущем! - перепуганный, поверженный Король поднял закованную в железо руку, пытаясь всеми силами защитить себя от разъяренной феи, что явно не понимала, не признавала внутри себя, что такое действительно возможно: она станет на передовую и поведет свой народ, а за её плечи невидимыми ангелами будут стоять мама с папой, оберегая от неминуемой кончины. При этом железные латы вскользь прикоснулись к щеке хранительницы, больно полосонув до крови. Малефисента ахнула и поднесла к лицу свою ладонь. В том месте, где лица коснулось железо, кожа пылала огнем, сочась моментально алыми струйками крови. Люди оказались куда опаснее, чем можно было себе представить, и если бы не рванувший вперёд Бальтазар, опутывающий рыцарей своими длинными щупальцами, всё могло закончиться плачевно. Для её народа. Для неё самой.

Теплые ладони накрывают её руки и подносят к себе.

И этого почти достаточно для того, чтобы её чуткое сердце оттаяло.

Девушка вздрагивает и едва сдерживается, чтобы силой крыльев за спиной не оттолкнуть его от себя на добрые пару метров, вытянув маховые перья, подобно острым, чёрным кинжалам. Сдерживается, поджимая дрогнувшие, алые губы, покрывается мурашками. Эта близость оставалась в памяти приятным воспоминанием на её шестнадцатилетие. Когда Стефан искренним был от начала и до конца, не держа за собой такие вот новости в кармане, как ношу, которую выбросить по пути нельзя, да и вручить опасно - чревато гибелью. Генрих был свержен, сошёл с ума, возможно, скоро испустит дух, потому что война оказалась не равной, а её сила ударов крыльями была настолько велика, что несмотря на железные перчатки, весомые латы, кольчугу и прочие элементы человеческой защиты, потоки воздуха и схватка поломала старику рёбра, вышибла всю дурь, только вот из тела, не из сознания... раз он всё ещё так страстно жаждал её смерти. «Чёртов старик, почему просто нельзя признать своё поражение и сдаться? Зачем продолжать то, что тебе не по силам?» Злоба людей и их своенравие было непонятным для Малефисенты. Она терялась в собственных ощущениях, когда Стефан был так близко, когда снова говорил так мягко, предупредить пришёл, жизнью своей рисковал, чтобы донести те вести, с которыми его оставили после военных действий.

Его на поле битвы не было.
Она спрашивала после каждого, кто принимал сражение, кто отстаивал свои границы, кто убивал людей, только чтобы не допустить насилия в Болотах.
Стефана на поле сражений не было.

— Я верю, Стефан. — сдаётся под его теплыми руками и взглядом, невольно делая шаг вперед. Смягчается, когда он просит послушать, просит не спешить с выводами, говорит аргументированно и по делу. Она обняла Стефана так же, как в день их знакомства, и ей показалось, что всё может быть хорошо, но при одном условии.
— Останься со мной. — она просила его как тогда, так и сейчас, сердобольно предлагая Болота в качестве укрытия, которое хорошо защищено.
— Они убьют тебя, если узнают, что ты приходил сюда после случившегося... — шепчет ему куда-то в плечо и что есть сил хрупкими пальцами сминает накидку на лопатках, заключая в объятия. Она всё ещё верит в то, что у них может быть хорошо, где-то там за пределами войны, ненависти и людской алчности.

Она всё ещё верит в то, что Стефан не способен на жестокость.

Она всё ещё любит его.

— Прошу...

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.

Над моей пропастью
У самой лопасти
Кружатся глобусы,
Старые фокусы.

На какую ещё более подлую игру может быть способен смертный, хрупкий Король, что наверняка прикован к кровати в предсмертных муках? Сражаться с существом, что по силе и могуществу превосходит всю армию и его самого? Малефисента округляет свои трёхцветные глаза в недоумении на искренность озвученную Стефаном и искренне недоумевает. Как можно продолжать ненавидеть, если тебя уже победили? Почему так сложно признать, что человеческие жизни хрупки, как самый тонкий, выгравированный, персидский хрусталь, как первый, робкий, такой лёгкий снег и ледяная изморозь после жарких, летних дней и остановиться, выдохнуть, поднять глаза к небу, куда так просится душа? Что стоило ему, самому могущественному в Дарвеле сделать паузу в своём безумии, выдохнуть, даже на одре заходящей жизни подумать о тех ошибках, что впопыхах со своей бегущей вперёд амбицией совершил, не оглядываясь на множество существ, просто хотящих мира? Даже оглядеться на поверженное государство, на множество ни в чем неповинных людей, которые просто выполняли приказ, потому что он видел в этом свой призрачный шанс?

Никто не просил на коленях, голову преклонив о взаимном содружестве ведь, о каких-то немыслимых дарах, крепких договоренностях, навязанных обществом и прочему, лишнему балласту, о котором Малефисента могла лишь догадываться, вслушиваясь в дрожащий голос любимого, что обнимал такими же руками, рассеивая свою дрожь нервную волнами по её плечам идущую и спине. То служило собственным напоминанием, отголоском паники и страхом, с которым она встретила подступающую тучу грозной армии человеческой на закате, что поднимали грозно мечи и что-то яростно ликовали, подбадривая друг друга в предстоящем сражении. Как они были близки к победе по собственным представлениям, и как на самом деле далеки, очерченные воодушевлением собственного Короля, познавшего непомерное безумие. Несколько секунд промедления в её волшебной жизни стоили осознания, что такое настоящий страх, когда ты боишься в большей степени не за себя и свою жизнь, сколько за Болота в целом, родных и близких, несмотря на погибших в далеком детстве родителей, за милые лица, нежные крылья, доверчивый взгляд, целую систему ценностей и общей магии на них всех, сцепляемой кольцом её могущества и злости, которая ещё своим чёрным бутоном не раскрылась, доверчиво впитываясь в слова Стефана о любви, с этим жарким поцелуем, с которым он впивается в губы, чтобы...

Чтобы понять дать, что она может доверять. Расслабить могущественный свод крыльев за спиной, раствориться в его тепле и запахе, о котором так сильно скучала, думала, переживала, в каждой тени деревьев видела его иллюзорный образ и так страдала от одиночества. Непомерного, всепоглощающего, почти такого же, как война, только разрушающего самое сердце, что однажды доверилось, и теперь вторит словам, второй раз идя по протоптанным дорожкам любви, когда казалось бы нет права на ошибку, нет смятения чувств, когда... Когда ты даже не подозреваешь ни о чём таком. Просто вторишь его рукам и губам, сцепляясь в жарком омуте поцелуя, крепко смыкаешь веки до спутанных, густых ресниц и стараешься в этот момент запечатлеть всё в огромный, пыльный сундук, о котором никто знать не будет. Осуждать никто не будет. Да... Стефан человек. Такой, какой он есть - простой, крестьянский мальчишка, перепуганный, как и она сама, изменившаяся за месяцы разлуки, резко повзрослевшая, ставшая агрессивнее и недоверчивее, как загнанная однажды птица в клетку, что теперь обратно никогда не вернется, а все преграды перед собой испепелит в прах, стоит только замаячить опасности. Да только вот под сомкнутыми губами в поцелуе и глазам, закрытым в моменте искренности, Малефисента не видит очевидного - главный предатель стоит перед ней. И он очень сильно отличается от Генриха, что не лгал изначально о своей ненависти к существам магического мира. Который их ненавидел, не разделяя мир на полутона. Если злился, то до побелевших костяшек пальцев, если до поражения, то в последний момент бежал, но с такой злостью в глазах, что не по себе становилось даже ей - Малефисенте.

Ей бы в пору глаза открыть и взглянуть на ситуацию не под опьяняющей призмой любви. Просто посмотреть на стоящего перед ней человека и взвесить всё, задуматься, если даже он не участвовал в войне напрямую, не надевал эти тяжелые латы, и не брал в руки раскаленный меч, где гарантия того, что он не попал под власть Генриха и не начал следовать той самой грязной игре, о которой сам сказал немногим ранее, прибежав на Болота с тревожным видом? Ей бы очки розовые снять, да перестать верить в силу любви настолько, что о своих забыла. Растаяла, разнежилась в его губах и руках, доверчиво поведясь на поводу собственных, далеко не угасших чувств за время разлуки, которая перечеркнула всё по итогу сокрушительной войной. Всё было расставлено по своим местам, кроме одного - любви. Она не поддавалась законам физики, магии и другого колдовства, но у всего есть своя цена. Чуть позже Малефисента уютно устроилась в объятиях Стефана, на том самом пригорке, где они частенько отдыхали после долгих прогулок, наблюдая за красивыми всполохами заката прежде чем он возвращался в замок к работе.

Её массивные крылья прикрывали их словно теплым одеялом, ночь сменила сумерки, а они всё смеялись и разговаривали друг с другом, словно минутами ранее и вовсе не окунулись в переживания с головой, гонимые личными страхами и сомнениями. Какое счастье - Малефисента любила и была любима, причем человеком, ни больше ни меньше, даже несмотря на решения Генриха и того, что уже случилось. Она осуществит мечту своих погибших родителей - установит мир между двумя народами, и всё благодаря чувствам, что жили в ней и давали сил двигаться дальше несмотря на смуту времени. А еще теперь они со Стефаном смогут вместе жить на Болотах, он ведь сам согласился, это ли не счастье? И у всех появится надежда на мир. Даже Робин, больше всех ненавидящий людей, должен смягчиться, когда увидит искренние намерения возлюбленного.

— Не откажусь, спасибо! — мягко улыбнувшись своим нашедшим мыслям, она протянула руку и, взяв фляжку Стефана, сделала из неё небольшой глоток, даже не задумываясь о том, что во флаконе может быть подсыпан яд или снотворное. Затем устроившись поудобнее в его раскрытых, тёплых объятьях закрыла глаза и начала погружаться в сон. Как это было всегда, когда они долго гуляли и вымотанные эмоциями, обсуждениями и впечатлениями, останавливались на передышку под раскидистым деревом у подножья реки. Уже засыпая, Малефисента подумала, что, может быть - только может быть - она наконец-то заживет счастливо. И докажет всем, что любовь побеждает зло.

Двадцать два месяца
Глобусы бесятся,
Люди прощаются,
Но не возвращаются.

Подпись автора

Рыцарей напрасно мчали кони.
Принцев презирала, все – повесы.

Будучи неправильной принцессой
С детства я мечтала о драконе.