[indent] Сьюзен понимает, что дошла до точки невозврата, когда на Люси кричит, когда видит, как на глазах младшей сестры слёзы наворачиваются от обиды и непонимания. Когда Люси от неё отворачивается, перестаёт к ней приходить за ответом на один из множества вопросов. Сьюзен понимает, что так больше не может продолжаться, когда Люси игнорирует её попытки извиниться, сводит любой разговор к тому, что её ждут дела и что они обязательно потом поговорят. Сьюзен понимает, что слишком долго позволяла себе прозябать в тех последствиях, которые должна была оставить позади сразу же, как её стопы коснулись земли рядом с гротом Аслана. У Сьюзен как будто глаза открываются, и она теперь чётко видит, ка нарнийцы обходят её стороной, бросают недоверчивые взгляды в её сторону и шепчат, что древняя королева им больше не помощник. Видит, как Эдмунд качает головой каждый раз, стоит ей огрызнуться на подошедшего сатира. Видит, как Каспиан всё дальше и дальше от неё отдаляется, как между ними исчезает приятное чувство целостности. Видит, как Люси шмыгает носом, смахивает упрямо слёзы и бормочет, что ей всё это надоело. Сьюзен теперь понимает, что её состояние зашло слишком далеко.

[indent] Она пытается всё исправить. Держит себя в ежовых рукавицах и выдавливает подобие улыбки, когда к ней кто-то обращается. Это происходит так редко, что после каждого взаимодействия с нарнийцами, Сьюзен несколько дней приходит в себя, отсиживается на выступе грота в полном одиночестве и чётко осознаёт, что не хочет всю оставшуюся жизнь так провести. Ей даже удаётся иногда заметить, как к ней подходит кто-то из нарнийцев, чтобы не вздрагивать при неожиданных движениях, и даже несколько часов ночью вздремнуть, в то время как раньше глаз сомкнуть не могла. Сьюзен над собой усилия делает, переходит за грань своих возможностей, но этого оказывается мало. Слишком мало. И она снова срывается, снова ищет малейший повод на ссору, лишь бы все эмоции негативные выпустить наружу, чтобы голова осталась пустая хотя бы на пару минут. Её позже накроет от осознания, что снова позволила случившемуся взять над собой верх. Позже поймёт, что все, кто находится в гроте, кто готов с Миразом сражаться на свободную Нарнию, перестают её даже замечать. Сьюзен позже осознает, что все, кто на неё с обожанием смотрел, кто в неё верил и считал великой королевой древности, теперь предпочитают оставлять её незамеченной. Просто пустым местом.

[indent] Сьюзен подлавливает Люси на пути в грот, просит дать ей шанс и сама слёз не сдерживает, пока просит у младшей сестры прощения за  своё отвратное поведение. Снова и снова повторяет, что не хотела её отталкивать, не хотела боль причинять, что она это переживёт и справится со всем. Люси её прощает слишком быстро, как и положено младшей Певенси, говорит, что верит и никогда не перестанет верить в сестру, а Сьюзен хочется выть и на стены лезть от осознания, что она скоро всё равно малышку Лу подведёт. Потому что Сьюзен до сих пор отказывается даже самой себе признаться в том, что с ней происходит. До сих пор предпочитает думать о самом плене, нежели о том, что происходило после него или о том, что у неё внутри творится. Сьюзен для таких откровенных разговоров слишком упряма, слишком привыкла, что у неё всё под контролем, чтобы признаваться вслух в своей неуверенности и в своих страхах. По крайней мере, не себе, не Люси, не тем, кто их окружает. - Лу, можешь Питеру сказать, чтобы вышел ко мне? - у Сьюзен остаётся единственная надежда - старший брат. Единственный, с кем она готова пойти на риск и поговорить о том, что её гложет, что её изнутри съедает не первую неделю. Единственный, кому Сьюзен себя доверить может, с кем не придётся слов подбирать. И единственный, кто ещё неделю назад перестал с ней разговаривать, когда она отказалась спуститься в грот на очередное собрание. Даже Каспиан, которого она всё это время отталкивала и с которым вела себя отвратительно, поднимался из темноты, находился рядом, пусть даже и всего несколько минут, пусть в тишине и неловкости. А Питер... Питер её игнорировал точно также, как большинство нарнийцев, что заставляло Сьюзен чувствовать злость, пробивающуюся через страх, неприязнь к себе и желание поскорее вернуться в Англию.

[indent] Она ждёт слишком долго, прежде чем понимает, что Питер не придёт. Не появится из темноты, как ей того хотелось бы, не сядет рядом с ней на холодный камень, не будет слушать, что ей очень жаль. Она хмурит брови, но упрямо продолжает сидеть на месте, ждать, что всё же брат передумает и не заставит её мучиться в одиночестве дальше. Ожидание становится невыносимым, и Сьюзен вскакивает на ноги, делает три уверенных шага, решительно готовая к тому, чтобы Питеру высказать всё своё негодование и обиду, но застывает перед входом и в темноту грота пялится. Его освещают факелы, но поворот забирает с собой тусклый свет и оставляет только мрак, от которого Сьюзен сжимается. - Серьёзно, Питер?! - конечно, он делает это специально. Конечно, ей следовало догадаться раньше, что ей самой придётся к нему спуститься, если захочет поговорить. Сьюзен должна была это понять сразу же, как Питер не пришёл. Она сама на себя злится за то, что не поняла его замысла раньше.

[indent] Ей удаётся игнорировать застывших у входа минотавров, удаётся не обращать внимания на патрульных, которые проходят мимо. Сьюзен у входа стоит слишком долго, собирается с мыслями, дышит глубоко, лишь бы успокоить дико бьющееся сердце. Она почти готова отказаться от своей затеи, почти готова вернуться на свой выступ, оставить всякие попытки исправить ситуацию. Это того не стоит. Она не обязана проходить через этот тоннель, не обязана от страха трястись. Сьюзен даже делает один неуверенный шаг назад, когда рядом Гленсторм появляется, факел зажженный ей протягивает и кивает. - Пора, Ваше Величество, - ей бы хотелось с кентавром поспорить, хотелось бы сказать, что его глупые звёзды не могли предсказать в какой момент ей лучше всего в себя прийти. Но Сьюзен не спорит, факел в руках держит крепко, а тоннель полутёмный пробегает с закрытыми глазами, только чудом удаётся не врезаться в стены и правильные повороты находить. Если не сейчас, то уже никогда, - голос кентавра у неё в голове путеводной нитью звучит.

[indent] Она спотыкается и со ступенек кубарем падает на холодный пол, заветный факел теряет и глаза распахивает. Зал освещён ещё сильнее, чем она помнила при первом появлении здесь. И Питер сидит в центре, устало лицо трёт, как будто ждёт её слишком долго.
[indent] - Ты специально! - ей в нападение пойти легче, чем признать, что это сработало. - Я не могла зайти в этот грот неделями, и ты знал, почему, но всё равно не вышел ко мне!

Подпись автора

.     .     .     b u t   y o u ' l l   n e v e r   b e   a l o n e
i ' l l   b e   w i t h   y o u   f r o m   d u s k   t i l l   d a w n     .     .     .

.     .     .     i ' l l   h o l d   y o u   w h e n   t h i n g s   g o   w r o n g
b a b y   i   a m   r i g h t   h e r e     .     .     .